Атлантический дневник (сборник)

Я это сделала опять.

Год на каждые десять —

Мой распорядок.

Я подобна ходячему чуду, и кожа

Светла, как абажур нациста.

Моя левая нога —

Пресс-папье.

Мое лицо без черт, тончайший

Еврейский лён.

Откинь покров,

О, мой враг.

Привожу ли я в ужас?

Мой нос, глазницы, весь комплект зубов?

Прокисшее дыханье

Растает за день.

Скоро, скоро плоть,

Проглоченная гробовой дырой,

Ко мне вернется,

А с ней – моя улыбка.

Мне всего лишь тридцать

И, как у кошки, девять смертей.

Вот эта – Номер Три.

Какая мерзость —

Кончаться каждое десятилетье.

Какая темень нитей.

Хрустя арахисом, толпа

Прет посмотреть,

Как их разматывают, с рук до ног —

Великий стриптиз.

Господа, и дамы,

Вот мои руки,

Мои колени.

Пускай я кожа и кость,

Я, тем не менее, все та же.

Когда произошло впервые, мне было десять,

Это был несчастный случай.

Второй раз я решила

Перетерпеть и вспять не повернуть.

Я убаюкалась наглухо,

Как раковина.

Им было не дозваться,

И обирали червей, как липкий жемчуг.

Умирать —

Искусство, как и все другое.

Мне в этом мало равных.

Мне в этом привкус ада.

Мне это как взаправду.

Пожалуй, в этом – мое призванье.

Легко проделать это взаперти,

Легко проделать и пропасть.

Все дело в театральном

Рывке назад среди бела дня,

Все то же место, лицо, и грубый

Крик веселья:

«О, чудо» —

Разит меня наповал.

Положен взнос

За лицезренье моих шрамов, взнос

Услышать мое сердце —

Оно и правда тикает.

Положен взнос, очень крупный взнос

За слово или прикосновенье,

Или толику крови,

Или за клок моих волос, лоскут одежды.

So, so, Herr Doktor.

So, Herr враг.

Я – опус твой,

Твое наиценнейшее,

Дитя червонно-золотое,

Что тает в жуткий крик.

Верчусь и жгу.

Не думай, что не ценю твою заботу.

Пепел, пепел —

Ты тычешь и взметаешь.

Плоть, кость, там больше ничего…

Брикетик мыла,

Обручальное кольцо,

Золотая пломба.

Герр Бог, Герр Люцифер,

Гляди,

Я – во плоти,

Из пепла,

Пряди в рыжих звездах,

И ем мужчин, как воздух.

КАБИНЕТ ДОКТОРА АНТЕНОРИ

Август – самый медленный месяц. Население Северного полушария, где обычно происходит большинство событий, отправляется в поголовный отпуск, и журналисты садятся на скудную новостную диету. За это август удостоился многочисленных презрительных прозвищ, таких как «собачьи дни» или «огуречный сезон», а Дэвид Плотц из журнала Slate предложил принять в отношении бесконечного месяца радикальные меры – сократить его до 10 дней, раздав остальные соседям.

Население России вправе не согласиться с этим тезисом, хотя и не будет, наверное, возражать против предложенного наказания: август имеет свойство преподносить россиянам сюрпризы, без которых они бы с удовольствием обошлись. Правда, в нынешнем году самым неприятным из этих сюрпризов было пока что лишь бесконечное путешествие по стране бронепоезда с северокорейским «дорогим вождем» Ким Чен Иром, в то время как Владимир Путин в порядке гостеприимства разгонял на его пути подлых обывателей. От этого, если верить опросам общественного мнения, его рейтинг только повышается. «Дорогой вождь», надо полагать, дивился такому русскому либерализму, – у себя на родине тех, кто путается под ногами, он как минимум расстреливает.