Атлантида

Лето стояло знойное, и даже на воде не было спасенья от оводов и жары. Иногда мы с Павлом забирались за несколько десятков верст, а то и по суткам не возвращались домой. Однажды мы искрестили множество протоков и озер, путались в густых камышах и в дебрях едва проходимых лесов и, когда спохватились, время стало уже позднее, и о возвращении домой нечего было и думать: надо было позаботиться о каком-либо ночлеге. Кругом на добрый десяток верст не жило ни души. Павел вспомнил о какой-то заброшенной старой избушке, находившейся, по его словам, неподалеку, и, поминутно оглядываясь, налег на весла: речонка давала поворот за поворотом, но желанное убежище не показывалось.

Солнце нырнуло за черную тучу, и сноп золотых лучей заиграл в небе; сразу засумеречело; вода почернела и стала зловещей. Туча подымалась какая-то странная, вся клубящаяся.

И вдруг я приметил глядевшую на нас из-за зубцов елового леса полуразрушенную высокую башню и стены старинного замка. В Полесье такие развалины попадаются в самых, казалось бы, недоступных местах; возведены все эти крепости были когда-то на берегах обширнейших озер и глубоких рек, теперь превратившихся в болота.

— Замок! — проговорил я.

— Где замок? — с удивлением и легким испугом переспросил Павел.

Я указал рукой.

Павел озирнулся в ту сторону и вместо того, чтобы причаливать к берегу, быстро погнал лодку дальше.

— Куда же ты? — спросил я. — Здесь хорошо заночевать можно.

— Разве тут ночуют? — пробормотал он вполголоса.

Взгорок и древние строения, стоявшие на нем, проплыли мимо нас и скрылись за поворотом.

Сумерки быстро превращались в ночь: стал докатываться отдаленный гром — желанной избушки все не показывалось. Блеснула первая молния: шипя, ударили по воде крупные капли дождя; как на грех, берега начались топкие, болотистые, и укрыться было негде.

Гроза быстро догоняла пас; изломы молний бороздили небо, и при вспышках их жутко, до самого дна, освещалась речная глубина… Я различил огромную щуку, недвижно застывшую у самой поверхности воды; будто щупальца каких-то чудовищ, тянулись снизу корни деревьев. Удары грома делались все яростней. Минутами мы врезывались в сплошные камыши, крутились среди них и наконец уперлись в невысокий сухой лесистый бугор.

Мигом мы выскочили из лодки, втащили ее на берег и бегом бросились к елям. Только мы успели добежать до них — хлынул, вот как сегодня, ливень: шатры елей пробивало насквозь; при свете молнии мы различили, что немного дальше высятся два отдельных гигантских дерева, и перебежали к ним.

Сверкнула новая молния и осветила высокую стену из дикого камня; почти рядом с нами чернели ворота: под сводом их можно было отлично укрыться.

Увидал их и Павел и, когда я сказал, что надо перебежать туда, вдруг прижался к толстому стволу ели и не двигался с места.

— Идем же! — повторил я. — Здесь на нас сейчас нитки сухой не будет!

— Да то ж панны Ядвиги замок! — в страхе шепотом вымолвил он. — Мы же мимо него сейчас плыли; назад завело нас!

Рассуждать времени не было: я подхватил своего спутника под руку и бегом потащил за собой; через минуту мы стояли под воротами в полной безопасности от дождя.

Я зажег спичку. Над нами изгибался вполне уцелевший свод; пол проезда усеивали камни; справа в стене башни виднелась узкая черная впадина двери; главный проезд выводил во двор; дальше тянулись какие-то замковые строения.

Павел стоял в одном месте, крестился и что-то шептал — вероятно, молитву, следил за моим осмотром.

Под воротами тянул холодный сквозняк, и на ночь там располагаться было неудобно: я заглянул в боковую дверь и, светя спичкой, увидал винтовую кирпичную лестницу с до половины сточенными ступеньками. Я поднялся по ней во второй этаж и очутился в небольшой, очень высокой комнате; за нею ютилась другая, маленькая, с камином и двумя окнами; рам и дверей нигде не имелось, но свод над обеими комнатами был цел, и вторая мне показалась даже теплой.

Не без труда я зазвал наверх своего спутника; продолжая креститься и озираясь, как затравленный, он поднялся за мной, и первое, что принялся делать, — это закрещивать окна, дверь и даже камин.

Яркий свет, будто вырвавшийся из жерла вулкана, озарил до мельчайших подробностей наше убежище, и грянул такой удар грома, что, казалось, сразу разбило и разнесло по кускам весь замок; Павел, сидевший у стены против окна, закрыл лицо руками и низко пригнулся к кирпичному полу. Как всегда бывает после такого удара, гроза начала стихать; застучал дождь, но и он скоро стих; стал мягко светить месяц. У меня проснулся зверский аппетит, и я сходил к челноку и принес пару кряковых селезней и кожаную торбу с хлебом и разными дорожными припасами. За хворостом мы отправились вместе, и скоро в нашем убежище стало светло и даже тепло и уютно. Павел очистил уток и сжарил их на шомполе от своего оружия.

Мы поужинали, я поглядел в окно на серебрившуюся речку, на мутно-синюю даль, и оба мы стали устраиваться на ночь. У нас не было с собой даже войлочка, и расположиться пришлось прямо на полу около камина.