Атлантида

— Прошло много лет после этого разговора, и мой приятель наконец раскачался. Вот что я на днях получил от него, — Курбатов встал и достал из кармана письмо и зажег свечу. — «Дорогой друг! — начал он читать. — Лень прежде нас родилась на свете и потому…» Ну, это прелюдия обычная, а вот интересное… «Ты, конечно, не забыл о своем приключении в замке Ядвиги? Расскажу теперь о нем все дальнейшее. В прошлом году мы целой компанией исследовали замок и под грудой мусора и щебня отыскали вход в каплицу, а из нее — в подземелье. Там стоял небольшой открытый гроб: крышка его валялась на земле, а в гробу лежал женский скелет. К нашему изумлению, на костях левой руки его находился художественно сделанный зеленоватый браслет в виде змеи с изумрудными глазами: она даже показалась нам живой. Я стал снимать его, и вдруг он переломился у меня в руках на несколько кусков. Сделан он был из какого-то неизвестного металла.

В память нашей находки мы поделили куски браслета-змеи между собой и заказали себе по одинаковому кольцу из них. Вообрази, кольца эти стали нам приносить несчастья, и мы все четверо в конце концов должны были отделаться от них. Я со своим поступил просто: выкинул его в Припять, но три дьявольских зелено-чешуйчатых кольца еще бродят по свету. Берегись их!»

Мы молчали, думая о рассказанном.

* * *

Лил беспросветный дождь, тем не менее в условленный день ко мне съехался весь наш маленький кружок любителей непогоды, и в теплой столовой, за стаканом чая, затеялись обычные рассказы: речь на этот раз коснулась предопределения и гипноза.

Четвертый член нашего содружества, Павлищев, жизнерадостный человек лет сорока, слушал нас молча и помешивал ложечкой в стакане.

— А я вместо своего мнения прочту вам выдержку из своих записок… — сказал он и достал из кармана тетрадку. — Вот что произошло со мной лет восемь тому назад. Я очень увлекался собиранием народных преданий и даже выпустил в свет одну книжечку с ними. Лето тогда проводил я в имении, у тетки, и она посоветовала мне отправиться пешком с богомольцами в Пустынь и пожить с ними несколько дней.

Пустынь находилась от нас что-то верстах в шестидесяти, и дорога туда вела чуть не сплошь лесом. Совет пришелся мне по душе, и в одно прекрасное утро я сунул в карман револьвер, надел на спину брезентовый мешок с припасами и бельем, привязал поперек пальто, вырезал хорошую орешину и через сад выбрался на дорогу. Ну-с, а теперь начинается моя запись… — Павлищев сиял золотое пенсне и начал читать. «День стоял яркий, веселый, цвела рожь, пахло парным хлебом: сотни жаворонков звенели в небе, и сердце так и взмывало за ними от какой-то радости. Часа через два я уже шагал по широкому большаку, обсаженному еще екатерининскими березами. Простор открывался необъятный. Скоро я заметил в нети на зеленом бугорке кучку отдыхающих людей; она состояла из баб и двух мужчин; один был с длинной и узкой бородой: на нем темнел охваченный холщовым поясом подрясник, рыжеватые волосы двумя локонами свисали с плеч на грудь; другой был невысокий, в синей рубахе и портах, коренастый мужик лет сорока; русая короткая борода и волосы на голове вились тугими кольцами; бабы были в белых платках; около каждой лежало по котомке и коричневому армяку; на одной, самой пожилой, была городская клетчатая черная кофта и такая же юбка; все, конечно, были босые.

Приметив меня, странник приподнялся и воззрился острыми глазами.

Как водится, я поздоровался и присел около отдыхающих. Они направлялись в ту же Пустынь и охотно приняли меня в свою компанию.

Вожаком ее был странник; вид он имел елейный, и в то же время что-то беспокойное, испытующее мелькало в серых глазах его; среди женщин особым вниманием пользовалась старушка, одетая по-городскому.

Переждав самый разгар пекла и дав отдохнуть партии, странник поднялся и стал надевать котомку; начали собираться в путь и остальные.

Сперва все мы шли кучкой, потом мало-помалу растянулись вереницей; дорога сделалась песчаной, и идти стало труднее.

— А нынче до Пустыни дойдем? — спросила совсем молодая баба с болезненным бледным лицом.

— Где дойти! — отозвался странник. — Завтра, дай Господь, к вечерням поспеть!

Молодая вздохнула.

— Ничего, бабочка, держись, — подбодрила ее старушка. — Скоро лес начнется, идти вольготнее будет.

— А велик лес-то? — осведомилась одна.

Странник махнул рукой.

— У!., верст на тринадцать залег. Да какой: ни деревнюшки, ни жилья не встренем!

— А ночевать где же будем?

— А под елочкой, у огонька…

Баба промолчала и опасливо обвела глазами горизонт: там черно- синей бесконечной линией намечался бор.

— Сказывают, шалят в лесу-то? — промолвила она некоторое время спустя.

— Было это когда-то, Федосьюшка! — успокоительно сказала старушка. — Давно не слыхать ни о чем таком.

Солнце уже чуть клонилось к закату, когда мы свернули с большака и лес окружил нас; овеяло прохладой; по обеим сторонам встали высоченные стены из елей: левая сторона дороги еще видела солнце, правая уже насупилась и потемнела.