Атлантида

— Не обязательно быть телепатом, чтобы прочесть твои мысли, — грустно усмехнулся Гилспи. — Ты сейчас наверняка прикидываешь: а не созрел ли старина Дэн для смирительной рубашки? Могу успокоить: не созрел. А заодно представить кое-какие доказательства в подтверждение своих слов. Мисс Эви Тан, журналистка, которая пишет цикл репортажей о нашей экспедиции, успела сфотографировать субмарину, когда мы чуть не столкнулись с ней.

— А сейчас ты можешь назвать какие-либо признаки ее присутствия? — быстро спросил Питт. — Перископ или шнорхель?

— Последнее время они осторожничают и на поверхности не показываются, — мрачно покачал головой Гилспи.

— Откуда же ты тогда знаешь, что она здесь?

— Один из наших ученых изучает речь китов и дельфинов. Мы раскинули сеть глубоководных микрофонов на четверть мили за кормой, а потом выключили двигатели и легли в дрейф. «U-2015» все же не современная атомная подлодка, которую никакой акустик не засечет, так что шум ее дизелей слышен так же отчетливо, как волчий вой.

— Остроумное решение, — одобрил Питт, — только я бы на твоем месте запустил метеозонд с подвешенным магнитометром.

— Тоже неплохая идея, — рассмеялся Гилспи. — Мы придумали еще несколько вариантов пеленгации, однако все они сопряжены с техническими сложностями и довольно трудоемки. Но теперь, когда ты с нами, я очень надеюсь, что многое вскоре разъяснится.

В голове у Питта внезапно вспыхнул и запульсировал тревожный сигнал такой интенсивности, что поневоле вспомнился Стивен Кинг. Поначалу мысль о связи между убийцами Четвертой империи и старой субмариной времен Второй мировой показалась ему чистой воды абсурдом. С другой стороны, во всей безумной круговерти совершенно невероятных событий, в центре которой он очутился, тоже вроде бы не усматривалось ни крупицы здравого смысла.

— Вот что, Дэн, — отрывисто заговорил Питт. — Немедленно извести адмирала и добавь, что нам может срочно понадобиться поддержка.

— Может, подергаем за усы эту подводную тварь? — предложил Гилспи. — Сдвоим след и поиграем в кошки-мышки? Питт с сожалением покачал головой:

— Боюсь, друг мой, что гоняться за призраками прошлого пока не время. Наша первоочередная задача — найти «Мадрас».

— Ты имеешь в виду тот парусник?

Питт кивнул:

— Торгово-транспортное судно Ост-Индской компании, пропавшее в 1779 году.

— И ты всерьез надеешься, что он до сих пор торчит во льдах где-то на этом побережье? — с сомнением в голосе протянул Гилспи.

— Надеюсь, — коротко ответил Питт.

— Что же такого ценного для НУМА может найтись на борту «индиамэна» восемнадцатого столетия?

— Ответы на древние загадки.

Капитан «Полярной бури» не стал выяснять подробности, хотя его и разбирало вполне законное любопытство. Но если старина Дирк не посчитал нужным открыть большего, значит, у него есть на то веские основания. Питту Гилспи доверял безоговорочно, поэтому решил заниматься только своими капитанскими делами и безропотно выполнять приказы начальства — до тех пор, разумеется, пока это не угрожает безопасности вверенного ему судна и экипажа.

— Как близко к берегу я должен подогнать ледокол? Питт достал из кармана листок бумаги:

— Идеальный вариант, если ты выведешь «Полярную бурю» вот в эту точку.

Гилспи прочел цифры координат и надолго задумался.

— Давненько не ходил я по счислению, но для тебя постараюсь сделать все, что смогу.

— Давай постарайся, а то совсем разбаловались. Привыкли ко всяким инерциальным системам, вроде Лорана и спутниковой навигации. Скоро, того гляди, такой приборчик изобретут, который будет указывать, где находится ближайший рулон туалетной бумаги и сколько до него дюймов.

— Могу я спросить, откуда ты взял эти координаты?

— Из судового журнала «Паловерде», китобоя из Сан-Франциско, команда которого обнаружила вмерзший в лед «Мадрас». Правда, случилось это давным-давно, и я не могу поручиться за их точность.

— Я бы поручился, — со вздохом признался Гилспи. — Более того, готов поспорить, что шкипер китобоя запросто вывел бы свое судно на десятицентовую монетку. Ну а мне придется поднатужиться, чтобы хоть в четвертак угодить.

«Полярная буря» развернулась форштевнем в сторону береговой линии и начала проламываться сквозь лед, как громила-нападающий через линию защитников. Первая миля далась без особых трудов — толщина ледяного поля не превышала одного фута, но по мере приближения к берегу быстро нарастала, достигая местами трех-четырех футов. Приходилось останавливаться, сдавать назад и опять с ходу врезаться стальным тараном в неподатливую твердь. После каждого такого удара льды неохотно расходились, образуя узкую трещину футов пятидесяти длиной. Потом снова смыкались, мешая продвижению судна. Процедура повторялась раз за разом, но каждый пройденный ярд требовал огромных усилий.