Атлас счастья. Уникальные рецепты счастья со всего света

Вожди племен по всей Новой Зеландии решили, что нужно что-то делать. «Мы понимали, что больше не можем зависеть от государства, поэтому придется просить помощи друг у друга и собирать ресурсы». В 1982 году начался проект под названием «языковое гнездо» (Те Коханга Рео). Строились специальные садики для детей маори, а старейшины учили их языку. У них был прямой контакт с новым поколением, и они смогли приобщить его к традиционной культуре. Кейну пятьдесят два года. Он объясняет, что большинство сорокалетних и пятидесятилетних не удостоились подобной чести, но те, кому на данный момент тридцать пять и меньше, получили возможность изучать язык маори в школе. В офисах, сфере услуг и школах были созданы команды хака, чтобы научить людей традиционному танцу.

«Не надо думать, что мы сердимся или хотим начать войну. Люди часто не понимают танец хака. Они видят нашу команду «Олл Блэкс», сильных, уверенных мужчин, исполняющих этот танец, и проводят параллель между мощью хака и агрессией регби. Если вы увидите хака не на спортивной арене, вы поймете, что это такое». Существует множество разновидностей этого танца в абсолютно непохожих жанрах. Некоторые написаны для свадеб, некоторые – для женщин, некоторые – для детей. Есть специальные хака, чтобы мотивировать работников в офисе. «Хака не агрессивен и не имеет отношения к мачизму». Он рассказывает, что сила и эмоции в культуре маори – одно и то же. Если кто-то делает страшное лицо, вытаращивает глаза, высовывает язык – все это для усиления определенных слов. «Речь идет о коммуникации, общности и любви».

Танец хака исполняют, чтобы поприветствовать высоких гостей, признать великие достижения, отметить радостные события или погрустить вместе. Результат танца – единение с другими и воссоединение тела, разума и души. Хака не для индивидуалистов. Кейн рассказывает, что маори понимают идею общего, а не личного счастья. «Такие идеи всегда общие. Счастье – для всех. Если кто-то не веселится, группа собирается воедино для того, чтобы поменять настроение встречи». Даже слово «маори» значит «нормальный», «обыкновенный». Обычно оно использовалось, чтобы отличить смертных от божеств (вайруа) в легендах и сказаниях. «В итоге мы всегда вместе. Все довольны и счастливы».

Благодаря возрождению языка все больше маори узнают о хака. Культура маори на подъеме, и молодые члены племен получили больше прав. В девяностые и двухтысячные годы маори выбили компенсацию за преследования, выручив более 900 миллионов новозеландских долларов, обычно в форме земельных участков. Молодые маори получили турангавайвай, а народ в целом смог вернуться к исходному концепту счастья. Турангавайвай всегда связан с другими людьми. Теперь у маори имеются гарантии, что счастье останется с ними.

«Мы стали более открыто общаться с миром». Хака превратился в интересное зрелище. Его используют для продажи печенья и машин. Маори щедры, но все-таки следят за исполнением танца. «Мы не принимаем культурную эксплуатацию и апроприацию», – говорит Кейн. Он утверждает, что маори готовы пойти на многое, чтобы защитить свой дар (таонга). Однако идеи хака открыты для всех. Попробовать может каждый.

Бывший лидер Партии маори Марама Фокс поощряла изучение хака по всему миру. Она считала, что это хороший способ познакомить людей с культурой маори. Именно поэтому Кейн получил благословение старейшин своего племени нести свет культуры, традиций и истории маори в Европу, где находится на протяжении вот уже двадцати лет. Именно так я решила попробовать танец хака.

Кейн начинает мастер-класс с просьбы взять соседа за правую руку, формируя спираль жизни. «Этот жест демонстрирует готовность делиться энергией, привнести ее в танец». Далее мы касаемся плеча левой рукой. Это символизирует наших предков, мы стоим на их плечах. Я понимаю, что мы редко признаем старших и говорим о них. На ум приходит фраза «Бабушка гордилась бы тобой», когда мне удается приготовить мясо. Я рада вспомнить, что должна быть благодарной предкам. Кейн объясняет, что его цель – «управлять потоками дикой энергии, о которой большинство даже не догадывается, а потом вернуть ее нам». Звучит угрожающе. «Надеюсь, ваша душа будет рассказывать только истину, которая найдет путь наружу, даже если мы станем ее притеснять».

Моя душа изо всех сил старается притеснить истину, но я использую руки, ноги, голос, глаза, язык, тело в целом – и начинаю понимать, что испытываю что-то неслыханное. Я женщина XXI века, я не привыкла занимать столько места. Я не привыкла шуметь, кричать, топать ногами. Я не привыкла к хака. Танец преображает меня, вытягивает из зоны комфорта. Я понимаю, что этот танец – отличное упражнение для всех женщин. К концу я вымотана, я плачу. Я хочу домой, к семье, к турангавайвай. И в этом весь смысл.

«Люди Запада не дают выхода эмоциям, – говорит Кейн. – Хака отпускает их наружу благодаря коллективному опыту. Нам всем нужен турангавайвай».