Атмор Холл

Березы, посаженные по краю, скрывали меня, и я старалась все время находиться за ними. Один из рабочих помогал Джастину нести какую-то обуглившуюся мокрую штуковину и свалить ее на краю дорожки. Верхний угол здания, где когда-то помещались столь милые сердцу Мэгги лошади, был весь черным и обгоревшим, несомненно, требовавшим ремонта, хотя остальная часть здания, занятая мастерской, казалась неповрежденной.

Рядом находился большой гараж, который Джастин построил за несколько лет до того, как я приехала сюда. Бедные лошади. Их могли бы держать в Атморе, но машины, как сказала Мэгги, были более необходимы в деревне. Я узнала черный моррис Оксфорд, который принадлежал Мэгги. Я иногда пользовалась этой машиной в старые времена, так как машина Джастина была всегда занята: он ездил на ней в Лондон. Две другие машины были мне незнакомы. Более новая английская модель голубого цвета была, по-видимому, машиной Джастина, которой он пользовался каждый день, так как он не любил привлекающих внимание ярких вещей. Красный мерседес-бенц принадлежал, безусловно, Марку, потому что ему обычно удавалось заполучить то, что ему хотелось, несмотря на вечную нехватку денег. Не было видно машины, которая могла бы принадлежать Найджелу, и я предположила, что, если ему было нужно, он пользовался машиной Мэгги. Еще раз я удивилась тому, что он был здесь, и тому, что он был помолвлен с Мэгги Грэхем. Были ли у него все еще дела на Багамах, поедет ли она с ним туда, если они поженятся? Как бы то ни было, я не могла представить себе Мэгги без Атмора и гнала от себя мысль, которую Дейсия заронила в мое сознание прошлой ночью, — мысль о том, что Мэгги может выйти замуж за Найджела только затем, чтобы спасти Атмор и ее дорогого Марка. Мне была ненавистна эта мысль, но я очень хорошо знала, как далеко могла зайти Мэгги ради Марка. Она доказала мне это давным-давно.

По соседству с гаражом, двери которого были открыты, я увидела небольшой чистенький новый домик, который не заметила раньше. Он тоже выглядел как гараж. Двери его были закрыты, но через переднее окно можно было разглядеть длинный серый автомобиль. Это, я предположила, и был новый экспериментальный автомобиль Джастина. К счастью, огонь не затронул его.

Какой-то шум возник у ворот, и я спряталась за ствол ближайшего дерева. Кремовый ягуар подъехал к гаражу, и я сразу же догадалась, кому принадлежит эта машина. Алисия Дейвен всегда предпочитала машины белого цвета, и именно она была сейчас за рулем. Я вплотную прильнула к дереву. Я не могла вернуться в дом незамеченной и хотела избежать встречи с ней.

Ягуар подъехал к площадке перед гаражом. Сверху все было хорошо видно. Алисия казалась такой же золотой и красивой, какой я ее помнила. Светлые волосы были заплетены во французскую косичку — ее обычная прическа. Это шло ей, придавая элегантную простоту, как, впрочем, ей шло все, начиная от белого кашемирового свитера до болотного цвета брюк, сужающихся внизу. Она была одних лет с Джастином, но выглядела моложе, благодаря своей прекрасной английской коже и тонким чертам лица. Я помнила ее глаза в густых ресницах и прямой нос с чуткими, аристократическими ноздрями. И снова мне было девятнадцать лет, и снова я испытывала жгучую ревность, ненавидя женщину, которая вознамерилась украсть у меня моего мужчину. То, что он сначала был с ней, было непреложным фактом, фактом, который я никогда не могла проглотить.

Возможно, она почувствовала мой взгляд, потому что ее темно-голубые глаза повернулись в мою сторону, и она увидела меня, выглядывавшую из-за дерева. Увидела и узнала сразу, но ничего не сказала и не отвела глаза. Следующий ход был за мной, и мне трудно было решить, что делать. Я не могла больше, подобно ребенку, прятаться за деревом. Также я не могла повернуться и побежать к дому, как бы мне ни хотелось. Это было бы поражением, а я не должна была поддаваться первым порывам. Что осталось от моего решения быть высокомерной и на провокации отвечать пренебрежением? Я должна спуститься и заговорить с ней, хочу я этого или нет.

Она молча наблюдала за мной, пока я спускалась, с тем чувством собственного достоинства, которое было присуще ей с рождения. Во мне никогда не было врожденного чувства большой уверенности в себе, а по мере того, как я приближалась к ней, его становилось все меньше и меньше, и я знала, что вовсе не хочу общаться с ней. Это было поражением, и я ненавидела его. И все же я не могла просто так уйти, сдав позиции.

— Привет, Ева, — сказала она и улыбнулась мне приветливо, но в ее улыбке чувствовалась некоторая жалость ко мне.

Я очень хорошо знала, как опасна была кажущаяся приветливость Алисии, и все же ее манера обезоруживала меня. Открытой неприязни я могла бы достойно противостоять. Но ее вечная манера слегка жалеть меня снова заставила закипеть во мне ненависть. Я даже не смогла должным образом ответить на ее приветствие. Я просто стояла возле ее белого ягуара и смотрела на нее с видом озлобленного ребенка, каким я когда-то и была.