Атолл

Вскоре такой случай представился. Матаоа сначала очень боялся за жизнь отца, но, когда увидел, как Мато вытащил пун на берег и убил ее ударом остроги, преисполнился восхищением и гордостью. Это нужно было видеть собственными глазами! Хаамару, которому Матаоа в тот же день рассказал о происшествии, ничего не сказал и только пытливо заглянул приятелю в глаза, пытаясь разгадать, не шутит ли тот. Тем не менее все произошло именно так, как говорил Матаоа.

Увидев пасть пуи, выплывающей из расщелины, Мато направился к пироге, стоявшей невдалеке на якоре, разрезал пополам параи, затем снял набедренную повязку и обмотал ею предплечье. Убедившись, что толщина повязки достигает примерно двух пальцев, он натер ее мясом параи. Потом он подплыл к тому месту, где находилась пуи, и нырнул. Когда Мато оказался на одном уровне с пуи, он протянул обмотанное материей предплечье, и рыба приблизила к нему свою пасть. Тогда Мато медленно отступил. Пуи заколебалась было, но запах рыбы манил ее. Постепенно она почти вся вышла из норы, так что стал виден даже ее хвост, но все еще пребывала в нерешительности. Мато же то протягивал обмотанную руку вперед, то убирал ее. Наконец, пуи не выдержала, кинулась на руку Мато и прокусила повязку. Что же дальше? А дальше Мато всплыл вместе с пуи, которая тянулась за его рукой, как длинная лента, и направился к берегу. На суше он размотал материю, и пуи вместе с нею упала на песок. Она и здесь не рассталась с повязкой, и Мато спокойно убил ее острогой.

— А рука? — спросил Хаамару.

— Ничего, она была в безопасности: у пуи короткие зубы.

— И она не разжала их даже на земле?

Зубы пуи расположены так, что она не может вытащить их из материи. И еще Мато объяснил сыну: никакими силами нельзя извлечь пуи из убежища, если хвост ее свернут узлом, но если хвост распрямлен и большая часть его находится снаружи, то вытащить пуи легче, чем любую другую рыбу, потому что у нее нет шипов, чтобы зацепиться, а недостаточно сильные плавники не могут помешать человеку вытянуть ее из воды.

Однако Хаамару по-прежнему был настроен скептически, и Матаоа обиделся. Пусть тогда Хаамару сам ныряет и смотрит на все собственными глазами. Матаоа больше ничего не расскажет, раз Хаамару сомневается в правдивости его слов.

* * *

Долгое время Матаоа удавалось поразить ударом остроги лишь тотару или уэ[57], но это не большая заслуга: ведь они двигаются не быстрее рори…[58]. Кроме этих рыб он однажды наколол концом остроги парам, но она тут же сорвалась и стала добычей торире. Мато посмеялся над неудачен сына и посоветовал ему сохранять спокойствие: чтобы стать хорошим охотником, нужно запастись терпением. Сам он тренировался целый сезон, прежде чем научился владеть оружием. Он также сначала набил руку на тотаре и уэ, и лишь позднее его копье стало поражать других рыб! Бросать острогу на земле — это одно, метать же ее под водой — совсем другое! Можно промахнуться сто раз, тысячу, но когда наконец попадаешь, это запоминается на всю жизнь.

Разве ребенок начинает ходить, как только становится на ножки? Пусть Матаоа успокоится и неустанно продолжает тренировку, скоро его рука приобретет нужную твердость, взгляд — остроту и точность, а главное, он научится выбирать самую выгодную позицию для нападения на рыбу. После этого им останется лишь складывать добычу в лодку.

И вот этот момент настал! Матаоа добыл паихере! По правде сказать, эта паихере подошла к нему совсем близко, но, во всяком случае, он попал в самую середину ее тела и проткнул его насквозь!

До сих пор Матаоа казалось, что он слишком слабо бросал острогу и что шла она крайне медленно, в то время как намеченная рыба, двигаясь значительно быстрее, оказывалась вне досягаемости задолго до того, как оружие достигало своей цели. Как счастлив и горд был Матаоа, когда Мато решил не возвращаться на обед в деревню, а съесть паихере в знак того, что его сын стал настоящим охотником!

* * *

Матаоа молча наблюдал за отцом, который бросал в пылающий костер пригоршни мертвых кораллов, подобранных на берегу около кокосовой рощи. Что случилось с Мато? Вдруг он стал печальным. Положив паихере на раскаленные кораллы, он присел рядом на корточки и задумчиво следил за подымавшимся от костра дымом.

Когда паихере поджарилась, Мато разделил ее на две равные части, положил каждую на лист карликовой пальмы и подошел к сыну:

— Вот… Вот первая рыба, убитая тобой под водой…

Голос его срывался, глаза покраснели и наполнились слезами, Матаоа почувствовал, как к его горлу подступает комок. Не поднимая глаз, он молча принял из рук отца свою часть рыбы.

Глава седьмая ОТЪЕЗД МАТО И ТЕХИНЫ НА ХИКУЭРУ

Утром к пристани подошла «Ваинианиоре» и принесла долгожданное известие о начале промысла перламутровых раковин. На этот раз сбор раковин был разрешен на Хикуэру.