Атолл

— Другие девушки католички, как и ты, и тем не менее…

— Я знаю, но я поклялась.

— Когда?

— Четыре года назад.

— Но ты же не сама поклялась, это мать тебя заставила!

— Да!

— Ну, видишь, ты только послушалась матери. Ты тогда была еще маленькой.

— Я не была маленькой! Я поклялась. Понимаешь?

На лице у нее появилось то серьезное выражение, которое всегда немного сковывало Матаоа. Лучше замолчать и оставить ее в покое. Он задумался. Может быть, Моеата собиралась выйти за него замуж? Но никогда она ни единым словом не намекнула на это. С другой стороны, ни с кем другим ее не связывала такая дружба, как с ним. Правда, они часто ссорились, но ненадолго. Они быстро мирились, достаточно было одному из них извиниться или обратить все в шутку. А как блестели ее глаза и вздымалась грудь, когда он прикасался к ней! В Моеате таился огонь, он чувствовал это. Как он хотел ее! Это не имело ничего общего с тем, что он испытывал к другим девушкам. Влечение к ним исчезало, как только Матаоа познавал их. Чувство же к Моеате оставалось всегда. Может, он вел себя с ней недостаточно твердо? Может, ему следовало сломить ее сопротивление, что бы за этим ни последовало? Несколько раз он делал ей моторо — вернее, пытался делать. Она пылала в его объятиях, но заклинала уйти. И каждый раз он повиновался. Если бы на ее месте была другая девушка, он бы не обратил внимания на ее протесты. Ведь известно, что, когда девушки говорят «нет», это значит «да», и только поино может всерьез принимать их слова. Но Моеата казалась иной. Вопрос в том, была ли она на самом деле не такой, как остальные, или он сам становился поино, выделяя ее среди других. Викторина уехал, к кому же обратиться за советом? С Техиной он не хотел говорить на эту тему. Она недолюбливала Моеату, и та отвечала ей тем же. Он говорил с Тао, но Тао лишь посмеялся:

— Поклялась? Какая девушка может поклясться? Лезь к ней каждый вечер для моторо — и в конце концов добьешься своего!

Хаамару был того же мнения. Но надо ли их спрашивать? Они не могут понять его чувства. Нужно решить самому, что делать. Пока же лучше всего послушать музыку.

Звучит мелодия тапупи, и Тоупа, напевая, как-то странно смотрит на него. Может быть, она видела его и Моеату в пальмовой роще? Или кто-другой заметил их и разболтал?

Аэро Тауа и Те Рае Терекети
Э Кими Аи Те Ора
Э Аа Ра Те Катанга
Току не Энуа
Омото Э Те Пару, Мама
Э Ор-а Иоа Э.

Если мы оба сбежим на Терекети,
Тогда чем будем там питаться?
Мы будем есть плоды кокосовой пальмы и рыбу,
Пока есть пальмовые рощи и рыба на нашем
атолле,
Мы сможем существовать.

Тавина стояла перед ним.

— Ну, ты не хочешь совершить со мной тапупи? Не хочешь? Тогда пойдем танцевать.

Он неохотно поднялся. Она тесно прижалась к нему.

— Послушай…

Она что-то прошептала. Он слегка нагнул голову, чтобы услышать ее.

— Я сейчас уйду, а ты иди за мной.

— Нет! Танцуй и молчи.

— Ты не хочешь?

— Нет!

Она отстранилась и пристально посмотрела на него:

— Пожалеешь!

— Ох! Ты мне надоела.

Он перестал танцевать и оставил ее.

На следующий! день Тавина ходила из хижины в хижину и говорила всем, кто хотел ее слушать, что Матаоа этой ночью насильно совершил с ней моторо. Вчера вечером, во время танцев, они спорили по этому поводу: он предупредил ее, что придет, а она не хотела. Некоторые не верили ни единому слову в этой истории, но другие слушали сочувственно: в конце концов это было вполне правдоподобно. Вскоре Матаоа узнал об этом. Он отправился к Тавине. Но при виде его она подняла такой крик, что он не нашелся, что сказать этой фурии. Оставалось лишь пожать плечами и уйти.

Спустя несколько месяцев Тавина вновь принялась за свои проделки. На этот раз она заявила, что беременна и что Матаоа отец ее будущего ребенка.

* * *

С тех пор как прошел слух о беременности Тавины, Моеата стала избегать Матаоа, и у него не было возможности объясниться с ней. Стоило ему начать разговор, как девушка замыкалась в себе, лицо ее становилось непроницаемым. Матаоа был свободен и мог делать все, что ему заблагорассудится, с Тавиной или с любой другой девушкой. Ей это было безразлично.

Первое время Матаоа терпеливо сносил холодность Моеаты, будучи уверен, что долго она не продлится. Ее равнодушие было слишком подчеркнутым, чтобы считать его естественным, и она не была так глупа, чтобы верить болтовне Тавины. Но ему пришлось убедиться в обратном. Какая нелепость! Матаоа был расстроен и раздражен одновременно. Если бы для ссоры действительно были какие-нибудь причины! Но вести себя так из-за какой-то глупости! А если завтра Тавина расскажет, что он полетел на луну, Моеата и этому поверит? Почему она верит Тавине, а его даже не хочет выслушать? Трудно понять этих девушек. Может, Моеата такая же сумасшедшая, как Тавина? В конце концов он желает внести ясность в эту историю!