Атолл

С возрастом дядя Матаоа (как Моссиу в свое время) стал религиозным человеком. Но Моссиу, человек мягкий и добрый, почти всегда был погружен в размышления и молитвы. Если же ему приходилось кому-нибудь возражать, то он делал это осторожно, деликатно, ссылаясь на священное писание.

Что касается Тао, то он присвоил себе право говорить от имени бога и толковать ему одному известные приметы, якобы выражающие божью волю. Будучи членом совета семи, он зачастую брал слово, прежде чем наступала его очередь, нередко прерывал оратора и ошарашивал собеседников своим безапелляционным тоном, горячностью и неуравновешенностью. Он клялся именем бога по любому поводу, даже самому незначительному, что совершенно выводило из себя Матаоа, который не раз с трудом удерживался, чтобы не одернуть своего дядю перед всем советом и не призвать его к порядку. Даже вне совета, в частных беседах, Тао всегда старался перевести разговор на проблемы общественной жизни, всячески пытаясь оказать влияние на своего племянника. Конечно, Тао был братом его покойного отца, но родство не давало ему права так вести себя. Кто, в конце концов, вождь — он или Тао? Что за скверная привычка ко всему приплетать имя бога, смешивая земное с небесным! Разве дело ссылаться на господа бога при погрузке цемента или постройке цистерны? Может, его дядя считает это проявлением наивысшей мудрости? Для чего же в таком случае строят церковь и часовни? Для того же, что кухню и сушильню для копры?

Однако Тао, безусловно, пользовался влиянием, и Матаоа не отваживался открыто выступать против него. Это неизбежно вызвало бы конфликт, так как Тао не терпел противоречий.

В тот вечер Матаоа вернулся с собрания совета семи взбешенный.

— Этот Тао — фиу, настоящий фиу! — метал он гром и молнии за семейным столом.

Моеата молча пододвигала ему тарелки, зная, что гнев Матаоа скоро утихнет. Она хорошо изучила мужа. Не в его привычках было уклоняться от решения какого бы то ни было вопроса, но как вести себя с Тао, он не знал. В этом и крылась причина его гнева. Что же делать? Она и Матаоа много раз мысленно возвращались к разительной перемене, происшедшей с их родственником на следующий день после цунами. Картина катастрофы запечатлелась в их памяти настолько четко, как если бы произошла в прошлом месяце. Разве можно забыть, при каких обстоятельствах изменился Тао?

На кладбище, во время похорон жертв цунами, когда все печально стояли перед свежими могилами, он вдруг отошел в сторону и необычным голосом возвестил, что оставшимся в живых грозят еще худшие беды, если они не повинуются велениям бога.

— Внимание! Внимание! — кричал он. — Наши глаза должны открыться! Мы лишь грязь и прах! Мы забыли бога, но бог не забыл нас! Все мы должны обратиться к нему, не то мы все будем уничтожены. Грядет Апокалипсис!

Речь Тао произвела на всех жуткое впечатление, хотя, надо сказать, Тао был похож на безумца. Его слова объясняли случившееся, и каждый стал чувствовать себя виновным в смерти близких, но потом сознание людей прояснилось. Думали, что Тао просто лишился разума, как это случилось с моки во время землетрясения в Анаа. Но нет! Тут было нечто совсем иное. Кара господня внесла озарение в его душу, бог выделил его среди других, сделал своим избранником.

Матаоа, хоть и был вождем, не мог не считаться с этими обстоятельствами. Но следовало ли тем не менее допускать, чтобы Тао по любому поводу угрожал совету семи и ему самому божьими карами? Не далее как сегодня, например, он объявил себя единственным защитником старинных традиций и призывал проклятия на головы тех, кто, по его мнению, навязывал туамотуанцам чуждый им образ жизни. А сколько гневных слов произнес он по адресу тех, кто, несмотря на его предупреждения, все-таки покупал подвесные моторы к лодкам!

— Значит, — сказал Матаоа, — быстрее двигаться по воде и перевозить больше мешков с копрой, затрачивая для этого меньше усилий, — по-твоему, не благо?

— Благо?! — закричал Тао. — Это же конец туамотуанцам!

Матаоа пожал плечами и вышел. Какой смысл без конца спорить с этим старым человеком, тем более что совет закончился. Однако было в словах Тао что-то, к чему Матаоа не мог оставаться безразличным.

Немало людей кроме его дяди неодобрительно относились к последним новшествам, нарушавшим традиционный уклад жизни туамотуанцев. Правда, они выражали свое мнение более сдержанно, чем Тао.

— Разве ветер покинул лагуну и больше не надувает паруса на лодках? Разве руки людей Арутаки так ослабли, что способны лишь запустить мотор? Иногда кажется, что нынешним молодым людям нужен один мотор, чтобы ловить рыбу, и другой — чтобы подносить ее ко рту. Не требуется ли им еще один мотор, чтобы делать детей?