Атомная бомба

— То, что американцы его «попробовали», было известно. Но в то, что плутоний — делящееся вещество, верил только Курчатов. Именно «верил»! Никто в нашей стране не знал об этом. А вдруг это блеф? И когда строили «Маяк», то твердой уверенности не было… Это экспериментальное строительство, оно шло в чем-то «на скорую руку», потому что, повторяю, в плутоний верил только Игорь Васильевич Курчатов.

— Но в «Девятке» уже знали о плутонии?

— Это случилось уже после того, как «Маяк» был практически построен… Но полной уверенности, что плутоний делящийся материал, еще не было… На первом реакторе получили очень маленькие количества плутония, потом в «Девятке» сделали корольки, но пока никто не мог сказать точно: делится он или нет… то, что есть нейтронный фон, что это металл, — известно, но идет ли «размножение нейтронов», то есть возможна ли цепная реакция, еще экспериментально подтверждено не было…

Строка истории: «Первый препарат плутония в количестве 73 микрограммов был получен глубокой ночью 18 декабря 1947 г. молодыми научными сотрудниками Р.Е. Картушевой, М.Е. Пожарской (Кривинской) и инженерами А.В. Елькиной и К.П. Луничкиной. Трехвалентный плутоний был светло-голубого цвета — это была голубая капелька в миллилитровой пробирке. На следующий день первый препарат плутония, полученный впервые в СССР в весовых количествах, по распоряжению И.В. Курчатова был передан в Лабораторию № 2 АН СССР В.И. Певзнеру для контрольных физических измерений. Передача состоялась в присутствии всех руководителей. Происходило все торжественно. Все были взволнованы этим большим событием — получением первого препарата. Однако не обошлось и без огорчений. К концу дня в лабораторию пришел взволнованный в. Б. Шевченко и объявил, что, как сообщили физики, препарат загрязнен. Мы здорово испугались. В. Д. Никольский начал выяснять, какие примеси попали в препарат. Он позвонил И.В. Курчатову и тот сообщил ему, что в препарате обнаружена примесь в виде красной нитки. «Но, — весело добавил он, — препарат отличный, и физики довольны».

Очень скоро удалось установить, что нитка принадлежит Раисе Евсеевне, которая в эти дни работала в красном шерстяном вязанном платье. После этого всем было запрещено появляться на работе в шерстяных вязанных вещах. Это распоряжение было очень легко выполнить, так как таких вещей тогда просто у многих не было».

— А как для вас, Николай Иванович, началась «плутониевая эпопея»?

— В определенной степени случайно. Я работал в Горьком. В ноябре 45-го приехал в Москву в командировку. Пошел на демонстрацию с факультетом МГУ, где раньше учился. Ко мне подошел профессор Сергей Тихонович Конобеевский и предложил поступить к нему в аспирантуру. Я сдал экзамены, и меня приняли. Начал учиться, но очень скоро меня направили на «Базу № 10»…

— И вы сели в поезд и уехали на «Маяк»?

— О, это была целая эпопея! Меня вызвали и сказали, чтобы я пришел на рязанский проспект, и номер дома назвали — сейчас уже забыл какой… Пришел. Спросили: женат ли? «Да», — отвечаю… Дети есть? «Есть»… Поезжай пока один, говорят, а попозже они к тебе присоединятся… И дали мне билет до Челябинска… Стоим с соседом у окошка, пейзажи смотрим… вдруг появляется колючая проволока… Сосед мне тихо: «тут атомную бомбу делают. Раньше тут дома отдыха были, санатории, а теперь всех выгнали и атомом занимаются…» вот так я познакомился со своим будущим местом работы. Но сначала я доехал до Челябинска, пошел на конспиративную квартиру — небольшой домик, три койки стоит, а хозяйка женщина. Она меня приняла, купила билет до Кыштыма… Я приезжаю туда, но по-прежнему не ведаю, куда еду… Нахожу указанный барак. Там народу полно, есть и комендант. Меня тут же на «коломбину» — машина закрытая. Едем ночью, тряска жуткая… У контрольно-пропускного пункта останавливаемся, всех проверяют по списку…

— А почему ночью везли?

— И смотреть запрещали по сторонам! Это для того, чтобы никто не знал дороги до «Объекта»… Города еще не было. Нас привозят к бараку. Выдают постельные принадлежности, и жизнь начинается… Хоть и время позднее, но люди не спят — разговаривают… Кое-что проясняется. Говорят, что идти на заводы не надо, мол, детей потом не будет… И начинаю понимать, о чем речь идет, а мне как раз туда и надо…А утром встречаю двух знакомых физиков. Они мне объясняют, что реактор уже работает, что начинают работать радиохимики — то есть идет выделение плутония, а у Бреховских будет металл, но завода еще нет… Попал я к Феодосию Максимовичу, который мне тут же объяснил, что на «хозяйстве» сейчас делать нечего и надо ехать в Москву на «Базу № 1», где проходят стажировку работники будущего завода «в».

— «База № 1» — это «Девятка»?