Атомная бомба Анатолия Яцкова

А в СССР такого государственного центра не было. Первым забил тревогу президент АН СССР академик Владимир Иванович Вернадский (о скрытой силе в атоме он прозорливо говорил еще во второй половине девятнадцатого века). Он направил письмо в президиум АН и зампреду СНК — Совета Народных Комиссаров. Но зампред на письмо не ответил, а президиум ограничился созданием Урановой комиссии. Комиссия через короткий срок прекратила свое существование в связи с трагическими событиями начала войны с Германией. Тогда все работы АН были сведены в 200 актуальных военно-прикладных тематик, а тема атома воспринималась в принципе как вопрос далекого будущего.

Зная все это, Леонид Квасников еще за год до начала войны с Германией по собственной инициативе послал директивы в страны с развитой школой ядерной физики, чтобы резиденты Англии, Италии, Франции, Австрии, США собирали информацию по работам, связанным с делением урана.

Прозорливость разведчика-ученого? Несомненно. Однако в этом случае сказалось его следование двум принципам: научному — приоритет ученого знания практическим действиям (во-первых) и триаде факторов в наступательной позиции советской разведки — знать, предвидеть, упреждать (во-вторых).

Так вскоре после начала Великой Отечественной войны в руках лондонских разведчиков оказался объемом в сотни страниц документ — доклад Уранового комитета в адрес премьера Британии о том, что «атомную бомбу можно сделать». Это была первая добытая разведкой информация о начале разработки на Западе атомного оружия. И сведения были доложены руководству страны. В дальнейшем такого рода информация передавалась в Центр регулярно.

«Наступательная триада»… Взятая на вооружение, в последующей работе НТР она определила эффективность достижений в пяти оборонных операциях — «Воздух» (авиация и ракетостроение), «Радуга» (радиолокация и электроника), «Зелье» (мощные взрывчатые вещества, спецхимия), «Парфюмерия» (ХБО).

В делах НТР фактически сложилась такая обстановка, что в годы войны и сразу после нее в организации работы по указанным операциям именно операция «Энормоз» (атомная проблематика) стала своеобразным локомотивом в развитии нескольких отраслей отечественной промышленности — от атомной и электронной до космической.

И случилось так, что четыре будущих атомных разведчика и их помощники из рядов интернационалистов десятилетиями занимались фактически всеми указанными операциями.

…Обобщенные сведения Леонид Квасников доложил Лаврентию Берии, члену ГКО — Государственного Комитета Обороны и главе НКВД. Но разговор был коротким: «Это немецкая дезинформация с целью попытаться отвлечь наши материальные ресурсы…» Однако информация по теме — секретная, документальная, достоверная, настойчиво передаваемая из лондонской резидентуры, причем от проверенных агентов, привела к тому, что Берия в марте 42-го года подписал письмо И.В. Сталину. В нем сообщалось, что атомная бомба — реальность (с достаточно четко обозначенными сроками ее изготовления в два года) и что необходимо создать при ГКО орган для руководства подобными работами в Союзе.

Правда, это столь важное письмо попало в руки вождя только в конце года. Но главное, что смог сделать Квасников, было достигнуто: аргументированная информация о возможности появления на Западе атомного оружия оказалась в поле зрения высшего руководства страны. Так случилось, что в полном смысле через тернии в цепочке «источник — резидентура — Центр — руководство страны» в конце концов советские ядерные разработки получили государственную поддержку. Правда и то, что наши ученые ратовали за необходимое проведение исследований по атомной проблеме с возможным выходом на ее военное применение (скептически настроенные академики прямо заявляли: работы с военным атомом — это весьма далекая перспектива с неизвестным научным результатом).

Историограф НТР Барковский разобрался, почему Берия восставал против работы над атомной бомбой в Союзе. Вот как он объяснял этот факт:

«Когда эта информация легла на стол Берии, он не придал ей значения. Но согласился отправить на отзыв в крупнейший научный и исследовательский центр в системе НКВД… Там были лучшие лаборатории в Союзе. В отзыве было сказано, что в принципе создание атомного оружия возможно и это будет не скоро. Такой отзыв укрепил Берию в неверии в ценность сведений, содержащихся в документах. Документы были положены под сукно».