Атомная катастрофа на Урале

Внутренние трубки охлаждения (если они вообще существовали) дали течь и были отключены. Это привело к разогреву концентрированного раствора радионуклидов в течение примерно 30–35 часов до температуры выше 100 °C. Советские отчеты об аварии дают таблицы изотопного состава в выбросе. Главным изотопом был церий-144, составлявший 66 %. Вторым количественно был цирконий-95, составлявший 25 %. Период полураспада церия-144 составляет 284 дня, а циркония-95 – 65 дней. В свежей отработанной реакторной коре содержание циркония несколько выше, чем церия (соотношение 5:3). Оно становится равным тому, которое указано в советских таблицах, примерно через 160 дней. Следовательно, радионуклиды, которые находились в аварийном контейнере, покинули реактор только за 160 дней до взрыва. Заявления о том, что банка «вечного хранения» существовала без охлаждения больше года, мягко говоря, неточны. Это абсолютно невозможно! Однако после изъятия блоков из реактора их не отправляют сразу на обработку, а выдерживают под водой более 100 дней для распада короткоживущих радионуклидов. Среди них наиболее опасным для жизни является йод-131 с периодом полураспада 8 дней. Я не исключаю, что в конце 40-х годов, когда руководителем всего атомного проекта был, по решению Политбюро, Берия, долго не ждали. Тогда строительство этих объектов осуществлялось руками узников ГУЛАГа и вопрос о радиационной опасности решался просто: жизнь заключенных не принималась в расчет. Но в 1956 г. пускать урановые блоки в радиохимическую обработку до того, как летучий йод-131 исчезнет, было уже невозможно. Обычно блоки просто держат под водой в огромных ваннах, в которых вода медленно циркулирует. Если минимальный срок выдержки должен быть около 100 дней и еще 10–20 дней следует отвести на непосредственно радиохимическую переработку, то практически раствор был залит в контейнер не ранее чем за 50 дней до взрыва. В советских отчетах 1989 г. указывается, что в выброшенной массе были лишь «следы» стронция-89. В отличие от стронция-90, с полураспадом в 28,6 года, у стронция-89 период полураспада только 53 дня. Присутствие этого изотопа также говорит о «молодом» возрасте отходов.

Значит, если смесь была в контейнере только 50–80 дней, то ее «высыхания», даже при кипении, не могло произойти. Нужны годы для того, чтобы раствор действительно упарился до солеобразного состояния (так называемый солевой пирог). Описания Микерина, приведенные в газете Washington Post («нитратные и ацетатные соли собирались на поверхности»), – очевидно, ошибка журналиста. Из элементарной химии известно, что при сгущении раствора соли выпадают в осадок. У Губарева в очерке речь идет уже об осадке, который уплотнялся с повышением температуры. Но до сухого «пороха», о котором пишет Губарев, дело могло дойти за значительно более длительный срок, причем только при отсутствии каньона, наполненного охлаждающей водой.