Атомные агенты Кремля

Тем временем британский посол в Вашингтоне сэр Оливер Фрэнкс присоединился к обману, посоветовав, что “историю следует преуменьшить” в Соединенных Штатах, с акцентом на несекретный характер работы Понтекорво. Документ Министерства иностранных дел по этому вопросу в форме письма Перрена сэру Роджеру Макинсу, заместителю государственного секретаря, датированный 9 ноября 1950 года, показывает, что при сговоре других высокопоставленных дипломатов американцам в конечном итоге была сообщена ложь. В частности, в письме, которое представляло собой совет о том, как Министерству иностранных дел следует реагировать на запросы, поднятые послом, говорилось, что с 1945 года Понтекорво занимался только несекретной работой по космическим лучам и “не имел доступа к специальным знаниям”.

Нет никаких доказательств того, что МИ-5 когда-либо предпринимала какие-либо попытки расследовать возможное предательство Понтекорво ни в Канаде, ни в Великобритании, или обнаружить его возможные контакты с советским союзом. Случайно или намеренно, это было выгодно СССР. Бездействие также было бы в интересах Роджера Холлиса, которой не понравилось бы любое возрождение интереса к канадским шпионским сетям, что могло стать причиной возможного пересмотра дела Гузенко.

После того, как КГБ переправил Понтекорво (вместе со своей семьей) в Советский Союз, Понтекорво провел некоторое время в Москве, где, по словам Попова, он считался настолько важным лицом, что с ним беседовал Лаврентий Берия. Предположительно, они обсуждали плутониевую бомбу и “водородную проблему”.

Осенью 1950 года Понтекорво приступил к работе на самом мощном протонном ускорителе того времени, в так называемой Гидротехнической лаборатории (ГТЛ) на севере Подмосковья, в будущей Дубне; в 1954 году лаборатория была преобразована в Институт ядерных проблем Академии наук СССР (ИЯПАН), а с 1956 года стала Лабораторией ядерных проблем (ЛЯП) в составе международного ядерного центра, созданного по примеру ЦЕРН — Объединённого института ядерных исследований.

По результатам экспериментов на первом дубненском ускорителе, в числе других сотрудников ГТЛ, был награждён Сталинской премией 1954 года.

В 1957 году первым выдвинул идею осцилляций нейтрино, которую развивал в течение многих лет.

В 1959 году предложил эксперимент по проверке существования ещё одного, мюонного нейтрино.

В 1958 году был избран членом-корреспондентом Академии наук, в 1963 году, за исследования нейтрино и в связи с 50-летием, получил Ленинскую премию, а 26 июня 1964 стал действительным членом Академии наук СССР по Отделению ядерной физики.

В 1978 году состоялся, наконец, его краткосрочный визит в Италию, где он не был 28 лет, на 70-летний юбилей Эдоардо Амальди; в одной из газет писали, что в СССР Бруно Понтекорво сменил фамилию, и теперь он не Бруно Понтекорво, а Бруно Максимович. После этого приезжал в Италию почти каждый год — лечиться и отдыхать.

В 1992 году в интервью Independent выразил разочарование в коммунистической идеологии.

Последний раз он вернулся из Италии в Россию 20 июля 1993 года.

Умер в сентябре 1993 года, через месяц после своего 80-летия. Прах Бруно Понтекорво согласно его завещанию был разделён и захоронен в Дубне и на Римском некатолическом кладбище[157].

Глава 4 США

По утверждению автора доклада Генри Смита «Атомная энергия для военных целей»[158] в США весной 1939 года «маленькая группа физиков-эмигрантов, состоявшая из Ю. Вигнера[159], Э. Теллера[160], В. Ф. Вайскопфа[161] и Э. Ферми[162] и возглавлявшейся Л. Сцилардом[163]» осознала возможность использования достижения атомной физики для военных целей и предложила прекратить публикации по данной теме[164]. Отметим, что тогда никто из них не утверждал, что атомную бомбу можно создать в ближайшие годы. Просто, по их мнению, дальнейшие исследования в сфере атомной физики могли позволить решить данную задачу.

Летом 1939 года Лео Сцилард, известный своей симпатией к идеям коммунизма[165] (по утверждению отдельных авторов с 1943 года он даже выполнял поручения советской разведки[166]), и Альберт Эйнштейн, так же не чуждый левых взглядов и возлюбленный агента советской разведки Маргариты Коненковой, решили написать письмо президенту США. Третий человек, которого принято называть третьим автором данного документа — вице-президентом одной из ведущих промышленных корпораций бизнесмен и политик Александр Сакс[167]. Последнего сложно заподозрить в симпатии к идеям коммунизма. Зато он всегда лоббировал интересы своего бизнеса и страны, где он жил. И ему понравилась идея создания «Чудо — оружия», благодаря которому Америка станет еще сильнее. Ну и еще возможность поучаствовать, как бизнесмену, в этом проекте.

Хотя официально считается, что у письма трое авторов, но сам текст придумал и написал Лео Сцилард. Дело в том, что Альберт Эйнштейн в конце тридцатых годов мало интересовался процессами, происходящими в ядерной физике. С Лео Сцилардом он дружил с середины двадцатых годов, когда оба жили в Германии.