Атомный конструктор №1

Главным конструктором КБ-1, по заряду, оставался Евгений Аркадьевич Негин, а в должности его бессменного заместителя пребывал Давид Абрамович Фишман. Но его роль оказалась такой, что о нем, формально лишь Первом заместителе Главного, можно во многих отношениях говорить, как о фактически Главном. Один из «внешних» коллег Давида Абрамовича по «Средмашу», Главный конструктор горьковского НИИИС Николай Захарович Тремасов — эксперт вполне объективный, компетентный и смотревший на ситуацию со стороны — в своей книге прямо сказал о Фишмане: «По существу — Главный конструктор зарядов».

Повторяю: признать это — не значит умалить фигуру и значение Евгения Аркадьевича Негина. Его значение в отечественном ядерном оружейном комплексе, его заслуги и самобытная незаурядность — вне сомнений. Он, академик АН СССР, ряд лет не только Главный конструктор, но и директор ВНИИЭФ, сделал очень много для отечественной науки вообще и для физики взрыва — в частности. Негин — это тоже целая эпоха, но — в науке.

Что же касается Давида Абрамовича, то в своеобразном его положении сказались традиции времени и особая ядерная оружейная специфика: необходимость ответственного научного руководства конструкторскими работами по зарядам в части не «хитрой» ядерной физики, а более «осязаемой», так сказать, физики общей, привела к некоему устойчивому воззрению. Считалось, что если Главный конструктор — ученый, то Первый его зам должен быть конструктором не по должности, а по сути. Конструктором же в головной зарядной «связке» ВНИИЭФ три с лишком десятилетия являлся Фишман.

В итоге он «по факту» был первостепенно значимой конструкторской, инженерной и организационной величиной в отечественной оружейной деятельности, но оказывался несколько в тени. Инженер Фишман в том деле, которым он занимался большую часть своей жизни, занял совершенно особое и даже уникальное место. Увы, заметно это было далеко не всегда и не всем.

Вряд ли это так уж Давида Абрамовича радовало, но он был человеком скромным, не тщеславным. И выпавший ему удел воспринимал достойно. А личностью был выдающейся!

Есть прекрасная фотография, где крупным планом за одним столом, во время явно интереснейшего рабочего обсуждения, сняты рядом Юлий Борисович и Давид Абрамович. Фишман — во главе стола, Харитон — сбоку, то есть совещание проходило в кабинете Фишмана.

Эту фотографию можно рассматривать как «знаковую». Очень выразительная и удачная в чисто художественном отношении, она точно передает суть сотрудничества физиков и конструкторов в Ядерной Проблеме. В ней выразился и стиль эпохи, и место Давида Абрамовича в отечественном зарядостроении — рядом с Харитоном. На долю Фишмана выпало значительно меньше славы и известности, чем имел их наш незабвенный Юлий Борисович, но счастье — счастье человека, гражданина, профессионала, у них было одной, равновеликой и первоклассной, пробы.

Хочется думать, что в своей книге мне удалось это показать. Тем более что в ряде глав книги ярко, впечатляюще представлен и сам Давид Абрамович — от первого, так сказать, лица.

К нему, его товарищам, соратникам и коллегам времен первопроходцев можно отнести следующие строки:

Есть судьбы, породнившиеся с веком,
Который эти судьбы создают.
Счастливые — им лишь покой неведом,
А ведом труд.
Все превозмогший труд.

Таким мы его и знали.

Часть первая От танковых дизелей к атомной бомбе

Пролог первой части

Иногда о человеке говорят: он родился не вовремя. Или наоборот — он оказался в своем времени. Фишман был ровесником Октября и не только по дате рождения. Вся его судьба, личная и служебная биография неотделимы от той страны и того небывалого преобразования общества, начало которым положила Октябрьская революция.

О его детстве и юности известно мало что: и времена были бурными, и переездов хватало, — так что документально о лично молодом Фишмане мы знаем сегодня немного. Зато хорошо известно то время, в которое проходило его становление. И, возможно, это прозвучит тривиально, но начало жизненного пути Фишмана оказалось для его времени вполне типичным: школа, работа, рабфак, аэроклуб.

И — как новый логический этап — вуз.

Тогда пели:

Когда страна прикажет быть героем,
У нас героем становится любой.

При всей привлекательности такой гражданской психологической установки героем становился, конечно же, не любой. Но Фишман им стал, войдя в число подлинных героев Великой эпохи. Он стал им и официально, — удостоившись звания Героя Социалистического Труда. И рассказать о том, как он начинал путь к звезде своей судьбы и своей Золотой Звезде, как формировала его эпоха и какой была эта эпоха, будет не лишним и даже необходимым.

Ведь это — наша история!