Атомный перебежчик

Коган бежал за Лундом и чувствовал почти физически, на расстоянии, как норвежец устал. Сколько он уже на ногах из-за этой истории с гестапо и с высадкой парашютистов. Все ведь крахом, люди арестованы. Хевард, прежде чем к нам попал, наверное, много километров намотал на своем мотоцикле.

Они добежали до крайних деревьев, и тут Коган увидел, на чем приехал норвежец. К дереву был прислонен мощный немецкий BMW с карданной передачей, без коляски. Борис знал эту модель, он сам когда-то до войны увлекался мотоциклами и знал, что в 35–36-м годах в Германии выпускались такие мощные машины. Этот зверь по шоссе развивал скорость больше 100 км в час.

– Слушай! – Коган остановился возле мотоцикла, глядя, как Лунд ставит ногу на педаль стартера. – А ты точно умеешь на нем ездить?

– Я эту машину привез из плавания еще в 35-м году, – усмехнулся партизан. – На нем я брал призы и на шоссейных гонках в своей провинции, и на кроссах в горах по пересеченной местности. Хочешь убедиться, что я говорю правду? Садись сзади! Жаль, шума от него много, а то бы мы с тобой до самого озера за полчаса долетели. А так придется кружить по лесам от погони. Все равно нас услышат.

– Ладно, Хевард, ты меня убедил! Только давай мы с тобой немного правила изменим. Мотоцикл немецкий, звук для фашистов свой, знакомый. Делим роли следующим образом: ты только ведешь мотоцикл, ведешь его напрямик, прорываемся; а я за твоей спиной с гранатами и двумя автоматами обеспечиваю огневое сопровождение. Экономим время! Согласен?

Лунд посмотрел на русского с интересом. Усмехнулся, оглядел с ног до головы, что-то прикидывая, потом ответил, в глазах норвежца появились огоньки азарта.

– Если бы я тебя не видел в бою там, на аэродроме, Борис. Если бы ты на моих глазах не взорвал бронетранспортер, а потом еще и не прикрывал трофейным пулеметом мою группу, я подумал бы, что ты болтун. Хорошо, давай устроим с тобой гонки по пересеченной местности. Стрелять ты умеешь, а умеешь ли ты в мотоциклетном седле держаться на крутых поворотах, когда крен будет градусов тридцать?

– Ты это почувствуешь уже на первых километрах, – пообещал Коган.

Мотоцикл взревел после первого же толчка стартера. Лунд ловко перекинул ногу, уселся на переднее сиденье, подождал, пока сзади усядется русский, рассует по карманам гранаты так, чтобы удобно было доставать, удлинил и накинул на плечи ремни двух автоматов. Запасные обоймы сунул за пазуху.

– Гони! – крикнул Коган в ухо норвежцу, и мотоцикл рванул с места, набирая скорость.

Это могло бы быть прекрасным, давно забытым ощущением, если бы не текущая ситуация. Сейчас достаточно одной пули, и Лунд потеряет управление, мотоцикл грохнется, перевернется. Достаточно одной пули в двигатель, в бензобак, и результат тот же. Их будут видеть все и будут в них стрелять. Вопрос в том – попадут ли. Нелегко попасть в относительно небольшую и быструю цель. Тем более что цель эта тоже будет стрелять.

Мотоцикл полетел между деревьями, сноп света его фары заметался по стволам и сугробам. Норвежец умело наклонял машину на поворотах, выставляя ногу, опирался на нее, когда мотоцикл заносило на скользкой дороге. Резина с глубоким протектором, как у вездехода, хорошо держала сцепление с рыхлым снегом и мерзлой землей. Партизан действительно демонстрировал мастерское вождение и владение техникой.

– Немцы! – крикнул Лунд, повернув голову.

– Понял! – гаркнул в ответ Коган и большим пальцем руки поочередно дернул затворы автоматов.

Крутой поворот – и мотоцикл выскочил из леса на открытое пространство. Здесь начиналась какая-то деревушка. Дорога была закрыта полосатым шлагбаумом. Возле шлагбаума небольшая будка часового с навесом, чуть дальше в стороне горел костер, возле которого грели руки несколько немецких солдат.

Некоторые из них лениво повернули головы на звук мотоциклетного двигателя. Часовой вышел из будки и оперся рукой на полосатый брус, перекрывавший дорогу.

– Держись! – крикнул Лунд, сбавляя газ, чтобы раньше времени не пугать врага.

Часового, видимо, насторожило, что мотоцикл был без коляски. Хотя и таких в немецкой армии было достаточно. Но приближающийся мотоцикл не сбавлял скорость.

Немец поднял предупреждающе руку и сделал шаг в сторону. Пока он еще не видел опасности, возможно, думал, что за рулем пьяный или лихач, любящий быструю езду. Но тут Лунд выкрутил ручку газа, мотоцикл заревел и мгновенно набрал скорость. Часовой едва успел отскочить в сторону, как переднее колесо и руль ударились в брус шлагбаума. Древесина сразу раскололась и разлетелась в разные стороны.

Сжав ногами мотоцикл, Коган отвел левую руку в сторону и дал короткую очередь по часовому, вторая рука развернулась в правую сторону, к костру, возле которого толпились солдаты… Еще одна очередь – крики и стоны. Один немец, видимо, раненый, свалился прямо в костер и теперь истошно орал. Коган успел заметить, что, кроме часового, которого он свалил наверняка насмерть, у костра он убил или ранил еще четверых.