АТРИум

– Ну что ж, посмотрим, как вас там придрачивают к выживанию в наполовину параллельном мире, – хмыкнул Егор, выпустив из рук автомат и заложив руки за голову.

«Кстати, а что там с нашей Леной? – подумал он, обернулся и улыбнулся. – Молодец бабенка! Ее и след простыл, а тупоголовые пиндосы даже не заметили, что до дерева тянется полоса примятой травы».

Первый вскинул руку, будто собирался посмотреть, сколько времени, нажал что-то на своем КИПе, задрал голову в небо.

– Что, «вертушка» будет? – догадался Кудесник. – Только если в Ванавару, то давайте не через болота, о’кей? Еще раз видеться с болотными каннибалами мне не сильно хочется. Да и места есть тут получше, видок знаете какой? Фотографироваться еще будете.

– Гайз, хендскафф хим, – сказал первый, и кто-то набросил Кудеснику на запястья наручники.

«О, а эти умнее „азаматовцев“, – удивился Кудесник. – Если б те накинули мне „браслеты“, до Ванавары все было бы тихо. И вертолет возвратился бы на базу целым».

Первый кивнул своим бойцам, указал Кудеснику на курганец посреди всхолмленного луга:

– Гоу, гоу, стрейнджер… бункер. Мэринс, мув, лук фо хим.

– Мэринс? – хохотнул Кудесник, оглянувшись и убедившись, что Лене и вправду удалось уйти. – Это вы так нежно друг друга называете? Или вас зовут всех одинаково? Да, наверное зовут, – самолично подтвердил свою догадку Кудесник, шагая в центре построившихся «коробочкой» бойцами. – Ха, так вы все, значит, Маринки! Маринка раз, Маринка два, Маринки три и четыре? Ничего не напутал? А чего же у вас имя какое-то женское? Кстати, не сильно вас отвлекаю? А то я, знаете ли, обычно в одиночку брожу, не с кем даже парой слов перекинуться. А тут сразу аж пять Маринок! Рассказать бы кому – так не поверят.

Американцы молчали.

Гордо, в их манере, шли, высоко задрав подбородки и вращая головами во все стороны, словно телохранители, сопровождающие президента к трибуне. Оружие они держали на изготовку и под ноги себе не смотрели совсем. Оно и ясно, привыкли к видимому врагу и не знали, что некоторые аномалии типа «кислотных морей» или той же «смолы» похожи на обычную лужицу, а иногда и на скопление росинок на траве. А потому и шагали как по бульвару, опасаясь лишь животных и людей, а в остальном доверяя датчикам.

Кто-то подтолкнул Кудесника внутрь бункера, и он, пригнув голову, вошел. За столом сидел еще один американец. В такой же, разумеется, форме и с такой же «эмкой» за спиной, но вместо цифры у него была буква «Е». На столе перед ним лежал открытый ноутбук, в котором он что-то читал и печатал и оторвался от дисплея всего лишь раз, чтобы убедиться, что привели действительно того, кого было нужно. Единственное, что отличало его от других бойцов отряда, так это то, что он был без шлема. Наконец он поднялся из-за стола и оказался просто огромным: два метра ростом, ширококостный, с атлетической мускулатурой. На бычьей шее крупная голова, серебристые волосы «ежиком». Лицо с резкими, будто высеченными из камня чертами, суровое. Глаза смотрели хищно и чуть насмешливо, как у орла, пикирующего на перепуганную насмерть добычу.

– Ты понимаешь, зачем ты здесь? – спросил он без акцента, обойдя стол и присев на его край, отчего тот издал жалобный скрип.

– Знаешь, в последнее время я вообще мало что понимаю, – ответил Кудесник. – И, главное, каждый меня об этом спрашивает, но никто не хочет объяснить, в чем проблема. Я что, кому-то цацку задорого продал? Или из-за «монголов»?

– «Монголов»? – переспросил его свободно говорящий по-русски американец или завербованный американцами русский. – Каких еще монголов? Ты и вправду не понимаешь, почему ты тут?

– Понимаю, придуриваюсь просто, – съязвил Кудесник.

Здоровяк с буквой «Е» на плече не сводил с Кудесника глаз. Он смерил его взглядом с головы до ног, стараясь не упустить из виду ни одного его движения, будто записывал все это на кинопленку. А Кудесник и рад был – принялся распыляться перед американцем, начал прохаживаться взад-вперед, как еще недавно прохаживался Кишар. Не сдерживая себя, он обвинял американцев во всех смертных грехах человечества, вспомнил и Афганистан, и Ирак, и их «дебильные, типа миротворческие рожи» в Африке, где без них вполне могли обойтись, приплел сюда «Курск» и пожалел, что во время Карибского кризиса Хрущев не довел дело до конца.

Остановился он, лишь когда громила подошел к нему вплотную и врезал по печени. Не так сильно, как вчера «сорокапятка», но достаточно для того, чтобы бродяга согнулся и начал хрипеть, произнося слова «благодарности». А когда разогнулся, американец стоял над ним, скрестив на груди мощные руки и глядя на него сверху вниз, как на букашку, которую ничего не стоит в один мах прихлопнуть.

– Тебе что-нибудь говорит позывной «Кэмел»?

– Что? – переспросил Кудесник, вздрогнув, потому что от этого слова на него повеяло сибирским холодом.