Ацтек. Гроза надвигается

Пока я размышлял о немыслимом, Цьянья потихоньку распаковывала наш маленький багаж, и от мрачных мыслей меня оторвало ее восхищенное восклицание. Я поднял свою поникшую голову и увидел, что она нашла в одной из моих корзин старую глиняную фигурку Хочикецаль, которую я сохранил еще со времени трагедии, произошедшей с моей сестрой.

– Богиня, которая надзирала за нашей свадьбой, – с улыбкой промолвила Цьянья.

– Богиня, которая подарила мне тебя, – сказал я. – Покровительница любви и красоты. Я специально приберег ее, чтобы подарить тебе. Хотел тебя удивить. Нравится?

– Очень! – воскликнула жена. – Цаа, ты все время меня удивляешь!

– Боюсь, что далеко не всегда приятно. Представляю, как ты огорчилась, когда я сегодня бросил вызов Чимальи.

– Я не знала его имени, но, кажется, видела этого человека раньше. Или кого-то очень похожего на него.

– Видела ты именно его, хотя, думаю, тогда Чимальи не выглядел таким придворным щеголем. Давай я объясню тебе, что к чему, и ты, надеюсь, поймешь, почему мне пришлось омрачить нашу свадебную церемонию. Почему я не мог откладывать то, что уже сделал – и что мне еще предстоит сделать.

Сказав, будто приберегал для нее фигурку Хочикецаль в качестве свадебного подарка, я впервые солгал молодой жене. А затем, рассказывая ей о своей прежней жизни, я если и не допустил прямую ложь, то кое о чем умолчал, и не один раз. Сначала я поведал Цьянье о том, как Чимальи предал меня в первый раз, когда он и Тлатли отказались помочь спасти Тцитцитлини. Однако, упомянув, что жизнь моей сестры оказалась в опасности, я не сообщил жене никаких подробностей.

О том, как судьба вновь свела меня, Чимальи и Тлатли в Тескоко, я рассказал, но заострять внимание на некоторых творившихся там мерзостях, как и на деталях своей мести, не стал. Зато я поведал, что, из милосердия проявив слабость, позволил Чимальи избегнуть возмездия, а он же вместо благодарности жестоко преследовал близких мне людей. Под конец я сказал:

– Помнишь, ты ведь сама рассказала мне о том, как он, притворившись, будто помогает твоей матери, на самом деле...

Цьянья ахнула.

– Так это и есть тот самый путешественник, который выхаживал... который убил мою мать и твоего...

– Да, это он, – подтвердил я, когда жена испуганно умолкла. – Поэтому, увидев сегодня Чимальи, нагло восседающего на нашем свадебном пиру, я твердо решил: больше этот мерзавец не убьет никого.

– И правильно! – яростно воскликнула Цьянья. – Ты обязательно должен завтра убить его, что бы ни говорил на сей счет Чтимый Глашатай. Но не получится ли так, что стража просто-напросто не выпустит тебя на рассвете из дворца?

– Нет. Хотя Ауицотль и не знает всего того, о чем я рассказал тебе, он понимает, что это вопрос чести. Меня правитель удерживать не станет: вместо этого он задержит тебя. Именно это и тревожит мое сердце: боюсь, что ты можешь жестоко поплатиться за мой порыв.

Похоже, последнее замечание ее обидело.

– Зря ты считаешь, будто я менее отважна, чем ты, Цаа. Подумай лучше о том, что если теперь ты пойдешь на попятную, то получится, что это я стала предлогом избежать поединка. Разве смогла бы я после этого с тобой жить?

Обреченно улыбнувшись (получалось, что теперь исчез последний шанс на спасение), я покачал головой, нежно привлек жену к себе и со вздохом сказал:

– Нет уж, на попятную я не пойду.

– Я так и думала, – ответила Цьянья само собой разумеющимся тоном, как будто, выйдя за меня, она стала женой воителя-Орла. – До рассвета осталось совсем немного. Приляг, положи голову мне на грудь и постарайся хоть немного поспать.

Мне казалось, что я только что опустил голову на ее мягкую грудь, когда в дверь неуверенно поскреблись и послышался голос Коцатля:

– Микстли, небо уже бледнеет. Пора.

Я встал, окунул голову в тазик с холодной водой и расправил свою смявшуюся одежду.

– Он уже ушел к пристани акали, – сказал мне Коцатль. – Может, решил напасть на тебя из засады?

– В таком случае, мне потребуется только оружие ближнего боя, метательного не надо, – откликнулся я. – Принеси копье, кинжал и макуауитль.

Коцатль поспешно ушел, а я задержался, чтобы попрощаться с Цьяньей, которая лепетала слова, призванные приободрить меня и внушить уверенность в том, что все будет хорошо. Наконец, поцеловав ее в последний раз, я спустился вниз, где меня с оружием уже поджидал Коцатль. Пожиратель Крови отсутствовал: куачик, наставник Дома Созидания Силы, не имел права помогать кому-либо из участников поединка даже советом, вне зависимости от своего собственного отношения к этому поединку и его возможного исхода.