Аттила

— Где ты пропадаешь? — взвизгнув закричал он на короля.

Ардарих, увидев его, остановился. Он неподвижно сидел на своем статном боевом коне. Темный плащ ниспадал с его широких плеч. Из-под его шлема, на котором красовался орел с распростертыми крыльями, выбивались золотистые волосы, слегка начинавшие уже седеть. Вся фигура его внушала невольное уважение. Между тем мальчик не унимался.

— Где ты, гепид, пропадаешь? — кричал он. — Мой великий отец умирая не переставал на тебя гневаться. Ты заставил ждать себя Аттилу. Этого я не прощу тебе. Я получил в наследство его царство, а вместе с тем и твое наказание. Что ты сидишь предо мной, будто какая-то спесь на лошади! Долой с твоей клячи, гордец! На колени, целуй мое стремя и жди моего решения! — И он взмахнул своим гуннским бичом.

Ардарих молчал, но грозно смотрели его серые глаза… Эрнак, пришпорив свою лошадь, подъехал вплоть к королю.

— Слышишь ли, раб? — нетерпеливо воскликнул он.

— Я не разговариваю с мальчиками, — сказал король, не обращая на него внимания, — но ты, Чендрул, и вы гуннские князья, выслушайте меня. Я поклялся в верности и повиновении только Аттиле, а не его сыновьям. Ради их великого отца даю вам добрый совет: покончите дело миром. Германцев, заключенных вами в темницу, пусть судят германцы вместе с гуннами…

— Молчи, дерзкий раб! — закричал Эрнак. — Я твой господин. Это ты сейчас узнаешь.

— Князь Чендрул, никогда я не служил какому-нибудь мальчику. Время рабства миновало. Я и Валамер впредь считаем себя свободными. И я советую вам, князья гуннов, дать свободу и другим германским племенам. Все равно вам придется это сделать, так лучше сделайте это добровольно!

— Нет! — закричал Эрнак. — Как баранов, как рабов мы поделим вас между собой. Часть твоего народа возьму я, другую часть получит Дценгизитц, а шесть других частей по жребию разделят между собой шестеро других братьев. Вы узнаете, кто я, германские собаки! — И он ударил бичом по голове коня Ардариха. Конь взвился на дыбы.

— Берегись! Посмей ударить еще раз! — воскликнул король, с угрозой поднимая копье, которое он до сих пор в знак миролюбия держал острием вниз.

— Ой, ой! — взвизгнул Эрнак. — «Мой отец бил вас розгами, а я буду наказывать вас скорпионами», — так говорил один королевский сын народу, который вздумал было роптать. Это рассказывал мне недавно пленный еврей, и его рассказ мне понравился. Заметь это, германец! — И он снова взмахнул бичом, на этот раз направив удар в лицо короля.

— Так умри же, зловредный червяк! — воскликнул король и, предупреждая удар, с такой силой вонзил копье ему в грудь, что острие его, пройдя чрез кольчугу, показалось в спине.

Не успел король освободить копья, как князь Чендрул с криком: «Долой, детоубийца!» — бросился на него, взмахнув над его головой кривым ножом. Но дротик, брошенный Гервальтом, поразил гунна прямо в голову.

— Вперед, гепиды! Свобода! — воскликнул Гервальт, выхватывая из-за пояса секиру.

С громким криком бросились всадники Ардариха на врагов. Гуннские лошади не выдержали бешеного натиска германских коней. С воплем бежали гунны вглубь лагеря, преследуемые ликующими германцами.

Глава VIII

Преследование врагов должно было прекратиться, как только гепиды достигли середины лагеря, где происходила церемония погребения.

Еще ранее на пути, когда они неслись на своих конях мимо одной из башен, стоявшей на углу улицы, неожиданно услышали они крики о помощи. Кто-то из башни звал на помощь короля Ардариха на готском наречии. Стражей у дверей не было: они были увлечены общим потоком бегства. Гервальт, спрыгнув с коня, разбил секирой ставни, которыми было закрыто окно в нижнем этаже башни. И оттуда поспешно выпрыгнули Визигаст, Дагхар и их свита. Шум, поднявшийся на улице, привлек их внимание. Посмотрев в щели ставней, они увидели бегущих гуннов и скачущих на ними гепидов.

Радости соплеменников на было конца. Ардарих тотчас приказал снабдить их оружием, и они все вместе помчались далее. Тут только узнали они обо всем, что произошло в лагере; стражи, охранявшие их, не обмолвились им о том ни одним словом.

Достигнув площади, посреди которой возвышался шатер с покойником, гепиды в смущении остановились при виде множества гуннских воинов, конных и пеших, которыми покрыта была вся обширная площадь.

Гунны уже знали от беглецов о гибели Эрнака и Чендрула. Они были озлоблены. При том же вскоре заметили они, как малочислен был отряд гепидов, которых их храбрый король привел, казалось, на явную гибель.

— Эрнак умерщвлен! Чендрул убит! — кричал Дценгизитц. — Клянусь, отец, мы отомстим за них.

Положение германцев становилось отчаянным тем более, что они не могли рассчитывать на скорое прибытие пехоты, которая могла бы, по крайней мере, прикрыть их отступление.