Аттила

Эдико выступил вперед, глубоко поклонился и начал совершенно спокойно:

-- В несравненной Византии я видел, слышал и испытал нечто невероятное. Правду сказал тот готский король, который, прожив в этом городе несколько дней, воскликнул:

"Здесь существует множество вещей возможных и столько же невозможных!"

Послы обменялись довольными взглядами.

-- Даже невозможных? -- медленно спросил Аттила.

-- Суди сам, мой господин, возможно или невозможно то, что пережил я, твой посол. Ты сам назовешь это невозможным. И доказательство я положу на твои колени.

Все присутствующие с напряженным вниманием слушали германца, начавшего свой рассказ.

-- Вигилий пришел за мной в отведенный мне дом и повел меня к Хрисафию, могущественнейшему лицу в византийской империи. Путь наш лежал мимо роскошных дворцов, населенных придворными и первыми вельможами государства. Громко восхвалял я великолепие этих зданий без всякого злого умысла. Меня поразил странно-пытливый взгляд моего спутника, но я не смог объяснить его себе. Когда же я уже стоял перед всемогущим евнухом, Вигилий, по моему мнению, весьма неприлично начал описывать ему мое восхищение императорской роскошью.

Затаив дыхание, Вигилий следил за каждым словом Эдико.

-- Безумец! -- прошептал он. -- Что он, бредит? Но может быть он находит лучшим притворяться моим врагом...

-- В конце, -- продолжал германец, -- Вигилий прибавил, и это была чистейшая ложь, что я называл византийцев счастливыми за их богатую, роскошную жизнь.

"Что хочет он сказать всем этим?" -- со страхом думал Вигилий.

-- Тогда Хрисафий сказал: "Ты можешь, Эдико, иметь такой же дворец и тонуть в золоте, если только захочешь".

"Когда же он перестанет говорить правду и начнет лгать? Что за безумный риск!" -- мысленно сокрушался Вигилий.

-- Я изумился. "Тебе стоит только оставить гуннов и перейти к нам", -продолжал Хрисафий.

"Я дышу наконец! Первая выдумка!" -- подумал Вигилий.

-- Я не находил слов от удивления. Тогда, -- внезапно указывая пальцем на Вигилия, гневно продолжал Эдико, -- в разговор вмешался вот этот человек!

-- Он помешался! -- в ужасе вскричал Вигилий.

На лбу у него выступил холодный пот, он повернулся к Эдико спиной, закрыл голову плащом и быстро направился к выходу.

Но на его плечи легли железными тисками руки четырех гуннов, давно уже окруживших и отделивших его от остальных послов, и повернули его на прежнее место. Они же удержали его от падения, так как ноги подгибались под ним. Дрожа в смертельном страхе, он вынужден был перед лицом ужасного Аттилы выслушать весь рассказ Эдико.

-- Имеешь ли ты свободный доступ к Аттиле, -- спросил меня Вигилий, -в его палатку или в его спальню?

Я отвечал, что когда повелитель мой не посылает меня в чужие страны или на войну, то я по очереди с другими вельможами стою на страже у его палатки, охраняя его сон, и по вечерам и по утрам подаю ему для питья кубок чистой воды.

-- О, ты счастливец! -- воскликнул евнух своим пронзительным, визгливым голосом. -- Какое счастье ожидает тебя, если ты только умеешь молчать и обладаешь небольшой долей отваги! Я осыплю тебя высшими почестями! Но все это требует обсуждения на досуге, я же спешу теперь во дворец. Сегодня вечером приходи сюда на ужин, но один, без твоих спутников и без свиты.

-- Я все еще сомневался в тайной мысли презренного. Я думал, что он хочет через мое посредство расположить моего повелителя к выгодному миру с Византией. Я обещал прийти. Он сделал знак. Вигилий схватил меня за руку и вывел из комнаты, а сам остался с евнухом. Вечером, за ужином у него я встретил только одного гостя -- Вигилия.

При этих словах Вигилий упал, несмотря на поддержку гуннов; они грубо подхватили его и подсунули под него скамейку. Он не мог держаться прямо и сидел, прислонившись к колонне, в не отпускавших его железных тисках воинов.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Послы с невыразимым удивлением слушали Эдико, который продолжал:

-- После того, как рабы убрали со с гол а, Вигилий сам запер за ними дверь покоев. Предварительно убедившись, что нас никто не подслушивает, евнух и он взяли с меня клятву никому не открывать того, что я услышу, даже если бы я не согласился на их предложение. Я поклялся, потому что решил во что бы то ни стало узнать их тайну.

-- И так-то исполняешь ты свою клятву, жалкий германец! -- вне себя от отчаяния вскричал Вигилий.

-- Я не нарушаю ее, -- отвечал Эдико, -- потому что я клялся молчать ради моего блаженства со святыми на небесах. Но я не верю в ваших святых: я надеюсь пировать в Валгалле у Вотана. И первый советник императора хладнокровно сказал мне: "Умертви Аттилу..."

Стены задрожали от криков ярости, ужаса и изумления.