Аттила

-- Умертви Аттилу, беги в Византию и будь после меня первым по могуществу, богатству и величию... Хорошо, что по византийскому придворному обычаю я оставил мое оружие при входе. Иначе боюсь, что в гневе своем я убил бы обоих разбойников. Вскочив с мягкого ложа как ужаленный, я хотел бежать прочь, когда внезапно, сам не знаю как, передо мной встала кровавая тень моего отца, и я вспомнил ту клятву, которую некогда произнес... Ты знаешь, о господин?

Аттила утвердительно кивнул.

-- И тень отца моего произнесла: "Никогда не можешь ты лучше исполнить своей клятвы, как раскрыв перед всем светом позор императора, его предложение тайного убийства!

Римляне смотрели друг на друга в безмолвном, неподвижном ужасе.

-- Это... невозможно... -- проговорил Максимин.

-- Ты получишь доказательство, -- спокойно продолжал Эдико.

-- Что невозможно... для Хрисафия? -- мрачно прошептал Приск сенатору.

-- Тебя, достойнейшего и благороднейшего из всех вельмож столицы, -говорил германец, -- избрал я своим спутником для того, чтобы ты был свидетелем моего рассказа. Обуздав свой гнев и оскорбленную честь, я согласился на гнусное предложение. Для того чтобы уверить их в моей искренности, я потребовал с них плату в пятьдесят фунтов золотом, будто бы для раздачи воинам, с которыми я стою на страже у палатки гунна.

-- Вот золото! -- радостно вскричал евнух и отсчитал требуемую сумму, которую всыпал в черный кожаный кошелек...

Вигилий застонал и скорчился под руками гуннов.

-- Нет, -- сказал я, отстраняя кошелек, -- теперь я не возьму награду. Прежде нужно сделать дело, а потом брать плату. Ведь, кажется, император отправляет послов к гуннам?

-- Да! -- отвечал Вигилий. -- И я уже назначен в посольство. Дай мне кошелек, Хрисафий, я спрячу его покуда.

И евнух повесил ему на шею кошелек, который он с тех пор всегда носит под одеждой на груди.

-- Снять с него хламиду и тунику! Живо, Хелхаль! -- распорядился Аттила.

Гунны подняли и крепко держали падавшего Вигилия. Хелхаль ощупал его грудь и, сразу оборвав шнурок черного, очень тяжелого кошелька, почтительно положил его к ногам своего господина.

Среди гуннов пронесся ропот ярости.

-- "Соб-ствен-ность Хри-са-фи-я", -- низко нагнув голову по складам прочитал Аттила и оттолкнул кошелек ногою. -- Выньте золото и свешайте, точно ли в нем пятьдесят фунтов, как говорит Эдико.

-- Можете вешать, -- закричал Вигилий, собравшись с духом, -- но все равно он налгал!

-- В самом деле? -- спросил Аттила. -- Но зачем же ты тайно держишь при себе такие большие деньги?

-- Господин... для того... чтобы сделать покупки в царстве гуннов...

-- Молчать, лгун! Эдико еще в Византии сказал тебе, что в границах моего царства вы все мои гости, и все необходимое получаете от меня в дар. Вам даже запрещено покупать здесь что-либо, потому что издавна императорские послы под предлогом закупок употребляют деньги на подкупы и выведывание!

-- И все-таки германец лжет и выдумал все от начала до конца...

-- Выдумал даже и это удостоверение императора? -- спросил Эдико, вынимая из-за пояса папирусный свиток. -- С византийцами нужна осторожность! Я потребовал письменное удостоверение от императора, что убийство это есть его желание и что после совершения постыдного преступления он не откажется от обещанной мне награды. Горячее стремление уничтожить тебя, господин, ослепило хитрецов. Ночью же евнух и Вигилий провели меня к императору, жаждавшему узнать об исходе нашего разговора. Правда, меня не допустили к нему в столь поздний час и оставили ждать в соседней комнате. Но скоро оба вернулись, неся удостоверение, написанной по всей форме его секретарем и подписанное именем императора.

-- Читай! -- приказал Аттила.

-- "Во имя Господа нашего Иисуса Христа! Император Цезарь Флавий Феодосии, победитель гуннов и готов, актов и склабенов, вандалов и аланов, персов и партов, благочестивейший, счастливейший, славнейший, всепобеждающий, непобедимый триумфатор, обожаемый во все времена Август повелевает Эдико совершить спасительное убиение нашего злейшего врага, порученное ему Хрисафием и Вигилием. Пятьдесят фунтов золота выплачены ему уже вперед. Остальные пятьдесят получит он для награды страже по совершению убийства. Сам же он, по возвращении в Византию, возведен будет в сан патриция, получит дом, крытый золотой черепицей, и годовое содержание в 20 тысяч солидий". Подписи императора и секретаря.

-- Будешь ты опровергать и это, собака?

-- Пощады! Помилования! -- кричал Вигилий. -- Пощади мою жизнь!

-- Что мне в твоей жизни?! Хотя впрочем недурное украшение в царстве гуннов составил бы висящий на сухом дереве на большой дороге императорский посол с дощечкой на груди: "Повешен за покушение на жизнь владыки гуннов по тайному повелению своего господина!" Но мне больше нравится нечто другое -то, что выдумал Эдико, привезший для этого сюда тебя, о Максимин! Я желаю, чтобы достойный, честный человек свидетельствовал бы о том, что он сейчас здесь видел и слышал, перед собравшимся сенатом в Византии! Во имя правды и справедливости, я требую этого от тебя, Максимин!

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ