Аттила

-- Я живу по гуннскому праву, допускающему к управлению и женщин. Но я еще не кончил. Вы выдадите мне всех перебежчиков. По моему счету их сто тринадцать человек. Вы заплатите пять тысяч фунтов золота, доставите мне тысячу заложников сенаторского сана, сроете стены Византии, Рима и Равенны и будете сидеть тихо, пока я, как только в германских лесах стает снег, покорю всю страну от Понта до Британского моря и от столбов Геркулесовых до ворот Адрианополя! Если вы не исполните в точности всего, что я сказал, горе Риму и Византии! Вы теперь одни! Не надейтесь, как три года тому назад на вестготов, у них междоусобия и им не до вас, но если бы победитель из трех воюющих друг с другом .братьев и вздумал подать вам помощь, знайте: Гейзерих со своими вандалами, и свебы, аланы, франки, и аллеманы, и все, находящиеся под моею властью народы, мгновенно сотрут вас всех с лица земли!

Он остановился, наслаждаясь смущением римлян.

Кругом царило глубокое, боязливое молчание.

Наконец, ритор не выдержал и тихо, едва слышно, произнес:

-- А когда... ты все это возьмешь у нас... что же оставишь ты нам?

-- Души ваши! -- быстро отвечал Аттила. -- А в Риме оставлю вашему первосвященнику дорогую ему гробницу еврейского рыбака. Всем же вам -- ваших матерей! Ваши жены, сестры и дочери также останутся при вас... до тех пор, пока какая-нибудь из них не приглянется мне! Тише ты, храбрый Примут! Ни слова! Ни вздоха! Вы должны исполнить все, чего бы я ни требовал. Так беспомощно и бессильно лежите вы у моих ног. Вы не можете противиться даже в случае, если бы у вас на это хватило мужества! Ступайте! Отпускаю вас! Сегодня Аттила, меч бога войны, отомстил Риму за все народы, в течение веков угнетаемые им!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Эдико отвел связанного Вигилия в одну из многочисленных деревянных башен, служивших темницами.

Затем он догнал послов, медленно и угрюмо направлявшихся к своим жилищам.

Увидав его, Максимин остановился.

-- Германец, -- с упреком сказал он, -- сегодня ты смешал с грязью римскую империю!

-- Это сделал не я и не Аттила, а ваш император, -- отвечал Эдико, -- и я служил лишь орудием!

-- Да, -- мрачно вмешался Приск, -- но я видел, насколько это было тебе приятно!

-- И к чему тебе наше унижение? Ведь ты не гунн. Откуда же у тебя такая ненависть к нам? -- продолжал Максимин.

-- Ты полагаешь, что скорее я должен был ненавидеть гуннов? -- прервал его Эдико. -- Но сами вы, римляне, постарались отвратить меня от себя. Гунны грубы, дики, невежественны, вы же изящны и образованы, но в то же время вы лживы до мозга костей. Я испытал это. Слушайте: двадцать лет тому назад небольшая область скиров не могла вмещать в себе все возраставшее население, благословленное Вотаном и Фриттой, Фро и Донаром. Король Дагомут созвал народное собрание, и оно решило, что третья часть мужчин, юношей и мальчиков, избранных по жребию, должны выселиться и основаться в иной стране. Жребий пал и на наш род, благороднейший после королевского. У моего отца было пять сыновей, и я, младший из них, только что получил меч из рук короля Дагомута. Все мы, с нашими приближенными, слугами и отпущенниками, отправились вниз по Дунаю. Отец Аттилы Мунчук звал нас к себе на службу за очень большую плату, так как повсюду гремела слава о воинственности скиров и в особенности об отваге моего отца Эдигера. Но отец отказался от предложения Мунчука.

-- Император Византии, -- отвечал он ему, -- завербовал уже нас, хотя и за меньшее вознаграждение. Мы охотнее будем служить римлянам из чести, чем гуннам ради их золота.

Император поселил нас во Фракии, и мы много лет сражались за Византию против гуннов и Мунчука.

-- Знаю, -- сказал Максимин, -- сражались отважно и преданно.

-- Но знаешь ли ты, патриций, какую мы получили благодарность? Спустя несколько лет к гуннам присоединились еще другие враждебные народы, роксаланы. Мы продолжали сражаться и против них. Что же придумал император? Он сообразил, что роксаланы многочисленнее и сильнее нас, и продал нас им. Однажды ночью явились к нам императорские полководцы с римлянами и роксаланами, и началась резня: беззащитных убивали в постелях, пленников отвели, как рабов, на византийские рынки, и обработанную землю отдали во владение роксаланам. В эту ночь двое из моих братьев были умерщвлены, а двое взяты в плен. Раненый отец мой со мной и немногими из наших успел скрыться в лесу. Здесь на нас напали гунны из той самой орды, с которой мы бились во многих кровавых схватках за Византию. Нас привели к Мунчуку, и мы думали, что настал наш последний час. Но гунн сказал:

-- Несчастие отважных для нас священно. Вы испытали верность римлян, испытайте же теперь дикость гуннов.