АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника

Случай 1. По данным Г. Ципурского, именно в формате моральной паники в 1954–1955 годах в Советском Союзе проходила кампания по борьбе с хулиганским и аморальным поведением молодежи, в том числе со стилягами. Кампания была запущена комсомолом. В частности, 25 июня 1954 года было принято постановление ЦК ВЛКСМ «О борьбе комсомольских организаций с проявлениями хулиганства среди молодежи» и ряд других нормативных документов, посвященных этой теме; в августе 1955 года комсомольским организациям было разослано закрытое письмо, в котором разбиралась проблема молодежного хулиганства, тираж письма составил 600 тыс. экземпляров. 19 декабря 1956 года был издан указ Президиума Верховного совета РСФСР «Об ответственности за мелкое хулиганство». После постановления ЦК ВЛКСМ 1954 года получили развитие молодежные бригады содействия милиции (в будущем превратившиеся в добровольные народные дружины)[600]. Ципурский отметил, что реальная угроза преступности при этом была завышена: с 1948 по 1954 год количество молодых (до 25 лет) людей, представших перед судом, снизилось на 40 %, притом что общая численность населения выросла. Причины общественной тревожности, связанной с молодежным хулиганством и субкультурным поведением, Ципурский видит в политической сфере: «Катализатором широкомасштабной инициативы по борьбе с преступностью в постсталинские годы выступила новая администрация эпохи оттепели, которая возродила борьбу за построение социалистической версии современности, мотивированная (…) целью достижения коммунистической утопии»[601]; подтверждение этой точки зрения Ципурский находит в риторике комсомольских и партийных документов того времени. Кампании по борьбе со стилягами и хулиганством были инициированы сверху при поддержке средств массовой информации, но специфика медиа тех лет в том, что они являлись не самостоятельными акторами, а выразителями точки зрения руководства страны и партии.

Описанная Ципурским ситуация, сводящаяся к борьбе с преступностью при фактическом снижении ее уровня, требует более детального рассмотрения. Обращает на себя внимание тот факт, что описанная моральная паника строится согласно редкой модели «управляющих элит» [параграф VII.1]: она полностью запущена «сверху», и это показывает особенность развития подобных процессов в обществах, отличных от обществ «западного» типа, на примере которых обычно и рассматриваются моральные паники.

Случай 2. 20 апреля 1982 года на Пушкинской площади в Москве произошли выступления неофашистов, посвященные дню рождения Гитлера (по некоторым данным, похожие выступления происходили также в 1979 и 1981 годах). Насколько можно судить по обрывочной информации, выступление сводилось к тому, что на Пушкинскую вышло некоторое количество молодых людей, позиционирующих себя как «фашисты». В эмигрантском издании «Вести из СССР» происходящее было описано так: «20 апр. 1982, в день рождения А. Гитлера, группа московских старшеклассников устроила пронацистскую демонстрацию. Группа из 10–15 чел. появилась на площади Пушкина на короткое время в 17 час., а затем еще раз — в 19 час. Демонстранты были коротко подстрижены и одеты в аккуратные черные рубашки с нарукавной повязкой со свастикой. Милиция задержала двоих (по другим сведениям — 6 чел.), остальные скрылись. О существовании пронацистских групп в СССР известно уже в течение некоторого времени»[602]. В одном из последующих номеров добавлялось: «Несмотря на то, что о предстоящей демонстрации было широко известно заранее, милиция практически не препятствовала ей. Она вмешалась, хотя не очень энергично, к концу демонстрации, когда между демонстрантами и публикой (спортивными болельщиками) начались стычки»[603]. Все описания произошедшего очень туманны; вполне возможно, что выступления «неофашистов» вообще не было, а за них приняли неких собиравшихся на Пушкинской «неформалов».

Выступление 1982 года имело большой общественный резонанс, который произошел из-за специфических решений власти, связанных с информационным освещением происходящего. Причиной резонанса стало то, что официальные структуры, работающие с молодежью (комсомол, администрации учебных заведений и др.), провели разъяснительную работу, призывая не посещать это мероприятие. Как результат, многие молодые люди пришли на Пушкинскую дать отпор неофашистам или просто посмотреть на них (автором «Вестей из СССР» такие молодые люди представлены как «спортивные болельщики»). Информация о событии стала общеизвестной, распространившись по всему СССР и за рубежом.