АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника

Иначе произошедшее было расценено теми, кто понимает все последствия принятого решения. Большую озабоченность оно вызвало среди правозащитников, специализирующихся на заключенных и находящихся под следствием. Общим было мнение, что новая юридическая норма станет инструментом репрессивных действий, произвольно применяемым властью в отношении тех, кого хотят привлечь к уголовной ответственности.

Так, Алексей Федяров — правозащитник, юрист фонда «Русь сидящая» — говорил: «Принятая норма о криминализации АУЕ — это настоящий корм для бюрократической полицейской машины. Я гарантирую: дела „по АУЕ“ сейчас пойдут потоком. Привлекать будут за все — за „воровские звезды“, за аббревиатуры, за участие в пабликах»[80].

В моем распоряжении есть апелляционная жалоба, направленная в августе 2020 года правозащитником С. В. Охотиным в Апелляционную коллегию Верховного Суда Российской Федерации[81]. Помимо прочего, в этом документе перечислены виды деятельности, которые могут быть расценены как связанные с АУЕ: «1) любые официально не регламентированные действия следственно-арестованных и осужденных» (например, передача друг другу одежды в целях взаимопомощи); «2) любые меры поддержки (передача вещей, продуктов питания, книг, лекарств в места содержания под стражей) лиц, содержащихся под стражей, тем более если эти действия будут осуществляться на регулярной основе и не родственниками; 3) любые культурные явления (книги, публикации, песни, фильмы и прочее), в которых отражается официально не регламентированная часть взаимоотношений лиц, содержащихся под стражей, и присутствует отсылка к „понятным нормам поведения“ (…); 4) символика, аббревиатуры и обозначения, используемые в сети Интернет или офлайн; 5) жаргон и элементы тюремного фольклора, используемые в сети Интернет или офлайн; 6) реалистичное описание лицом, ранее содержавшимся под стражей, условий тюремного быта и взаимоотношений между арестантами, сделанное в сети Интернет или офлайн».

В дополнение к взвешенному, юридически выверенному тексту Охотина можно привести, например, эмоциональную оценку сложившейся ситуации, данную в одном из региональных СМИ: «То, что они сейчас сделали, это полный… Хочется спросить: „Ребята, вы в своем уме вообще?“. С учетом того, как у нас работает правоохранительная и судебная системы, всем разумным людям понятно, что дети известных и состоятельных родителей, коли попадутся, смогут избежать наказания. А так как „палки надо рубить“ и план по раскрытию выполнять, то будут опять страдать обычные ребята. Написал по неразумению баллончиком на заборе „АУЕ“ — держи трешку и иди на зону. Да еще и родителей к ответственности привлекут за плохое воспитание. Они правда таким образом рассчитывают бороться с питательной средой криминального мира? По всем понятиям тот, кто заехал на зону за воровскую идею, уже будет в авторитете. Так они только увеличат размах проблемы. Плюс получат новый протест в виде сочувствующих новым пострадавшим от режима»[82].

Возможность множественных репрессивных действий, допускаемых принятым нормативным документом, обусловливается неопределенностью самого понятия «движения АУЕ»: «Поскольку признанная экстремистской „Организация АУЕ“ официально не зарегистрирована, не имеет программы, устава и целей, невозможно строго и однозначно определить, какие именно действия будут отнесены правоприменителем к АУЕ, особенно с учетом того, что обжалуемое судебное решение не опубликовано и недоступно для изучения. Очевидно, предполагается, что „программу“, „устав“ и „цели“ АУЕ будет формировать сам правоприменитель исключительно на свое усмотрение. Таким образом под репрессии попадут порядка 34 000 человек, которые, по утверждениям административного истца, являются активными приверженцами АУЕ, а также несколько миллионов Интернет-пользователей, состоящих в группах АУЕ в социальных сетях»[83].

* * *

Решение от 17 августа 2020 года вызвало озабоченность в местах заключения. Заключенным сразу же стало понятно, что власть получила новый репрессивный инструмент, которым она может пользоваться совершенно произвольно. Это привело к принятию мер предосторожности. Заключенные исправительных учреждений живут согласно тюремному укладу по определению, они находятся за решеткой, пользуются «понятиями»; особенно юридически уязвимыми стали заключенные, позиционирующие себя как сторонники воровского уклада. Поэтому многие начали дистанцироваться от возможных обвинений в связях с гипотетическим «движением АУЕ».

— По данным журналистов телеканала «Россия 24», резко снизилось количество материальной помощи, поступающей в исправительные учреждения; так, «до признания АУЕ экстремистской организацией в исправительные колонии в среднем поступало ежемесячно от 600 до 900 тысяч рублей. После 17 августа сумма сократилась до 25 тысяч»[84].