Аукцион

Святое таинство самоотдачи,
Это тебя я жаждала, сама того не понимая, целую жизнь…
Это тебя я искала
В любви —
В великой, бредовой, ни на что не похожей любви…

Это ты — несбывшееся — толкало меня

В обманчивые объятия…
Несбыточное таинство самоотдачи,
Не мне ты было суждено…
Любовь моя —
мной же созданная,
Как огромный голодный ворон,
Летала надо мной,
Бессонный страж мой,
Хрипло каркала
Всякий раз, как я забывалась в ожидании тебя,
Невозможное таинство самоотдачи…
И чудо умирало, не родившись —
Душа моя осталась запертой,
А ключ…
Бог весть, где он валяется теперь…
Прошло два года,
Все остальные ключи из той же связки
растеряны,
розданы,
проданы,
А тот проржавевший ключ…
Бог весть, где он валяется теперь…
Наверно, он был единственным?
А ведь я могу полюбить другого —
Я свободна.
Я свободна!
Я могу полюбить!..
Кого же?
Невозможное таинство самоотдачи,
Не похоронено ли ты на том кладбище?…
Говорят там полно цветов,
среди которых нет
ни моих белых хризантем, ни моих оранжевых роз —
только охапка засохших, осыпавшихся стихов…
А новым — не взойти?
Оставшиеся на этой земле
Не в силах обнять меня всю,
Принять меня всю —
Я по крупицам раздаю себя и умираю по крупицам…
Святое таинство самоотдачи —
Бездонной, безмерной,
Неужели ты навек останешься недостижимым для меня?
Зачем же я живу тогда, зачем живу я?
Зачем это гибкое, горячее тело —
Неужели только как памятник холодной,
безжизненной,
до ужаса чужой душе?

Другая женщина:

Ни тени
Надежды.
Отдернутые шторы.
Безупречно расправленный ковер на тахте.
Усталая ночь,
уходящая из бессонного дома
в заспанный
Город…
Те же
И чужая нежность Азнавура, словно
Беженка
под залпами
Чугуно-черных пустотелых слов.

Мужчина: