Аукцион невинности. Двойная ставка

Мы оба больше не могли ждать.

И вот наши члены уже внутри нее. Саша стонала, кричала, принимала нас двоих, все происходящее было невероятным, не вписывающимся в рамки нормальности, но мы кончили почти одновременно.

Сперма мощными струями вырывалась из моего члена глубоко в сокращающееся на нем влагалище девушки. Тимур тихо простонал, матерился, накачивая ее узкую попку своей спермой.

— Твою же мать.

Потом был душ и снова ласки, поцелуи. Мы мыли Сашу в четыре руки, смывая следы нашего общего удовольствия, а она вздрагивала от прикосновений, но также ласкала нас, доводя до невероятного возбуждения.

Заснули, наверное, под утро, не было ни времени, ни сил анализировать правильность происходящего. Все вокруг неправильно: то, что я купил ее на аукционе, что потом купил снова, и больно сейчас думать, что она с нами именно поэтому.

У нас полно проблем, а мои мысли занимает только эта девушка.

Член вновь стоит колом, сжал, провел по нему рукой, рядом с этой девушкой всегда так, с первых минут, как увидел еще на аукционе, обнаженную, в ярком свете софитов. Саша рядом заворочалась, простыня съехала с ее попки, увидел несколько укусов и маленьких синяков на светлой коже.

Сел на кровати, девушка простонала, перевернулась на спину, откинув одну ногу в сторону и согнув ее.

— Твою же мать.

Член болезненно дернулся, сейчас она была так соблазнительно открыта, гладкие половые губки, между ними блестела влага. Облизал губы, сглотнул скопившуюся слюну.

Пятнадцать лет у меня не возникало желания вылизать женщину, а сейчас хочу этого так, что сердце отбивает в груди неровный ритм.

Саша просыпается от первого прикосновения, когда я, раздвинув ее бедра шире, сразу веду языком по раскрытой промежности.

— Что…что ты делаешь?

В глазах удивление, зацелованные губы, растрепанные волосы. Не отвечаю на вопрос, продолжаю ласкать губами и языком уже набухший клитор, засасываю его.

— А-а-а-а-а-а-а… боже мой… а-а-а-а-а, — Саша стонет, падает на спину, раскидывает руки в разные стороны, сминает пальцами простыню.

Вхожу во вкус, член капает смазкой на кровать, а я, словно одержимый, подсунув ладони под ягодицы, притягиваю Сашу к себе, пожирая эту нежную плоть.

Дурею от ее запаха, от вкуса. Вылизываю как голодный, собирая выступившую влагу. Клитор стал крупной вишенкой, половые губы набухли, Саша кричит громче, так близка к своему оргазму.

Хочу его на своих губах. Практически теряю над собой контроль, когда девочка бьется в моих руках, а я удерживаю ее, продлевая оргазм. Самого колотит от перевозбуждения, и яйца ломит от боли.

Резко переворачиваю Сашу на колени, провожу пальцами между ног, размазывая влагу. Вхожу сразу на всю длину члена, до скрежета сжимаю зубы, насаживаю на себя. Саша вскрикивает, опускает грудь на кровать, раскрывая себя еще больше.

Перед глазами пелена, по вискам стекает пот, вколачиваюсь в хрупкое тело, забыв о том, что могу причинить боль. Она будит моих демонов, каждый раз поднимая их с глубины черной души. Голодные, жадные, они готовы разорвать на части эту нежную плоть и душу.

Краем глаза вижу, как в комнату входит Тимур, не могу сейчас его видеть.

Он лишний здесь.

Она только моя.

— Уйди!

— Ты серьезно?

— Уйди, блядь, я сказал!

Рычу, срываясь на крик, продолжая толчки, кровь шумит в ушах, я даже не слышу собственного голоса.

— Шума, ты совсем ебанулся?

— Выйди! Выйди нахуй отсюда! Она моя!

Мне плевать, что сейчас подумает друг и что будет делать, но я как зверь, охраняющий свою самку, готов порвать ему пасть за то, что приблизится и дотронется до нее.

Саша что-то пытается сказать, но, подняв ее за плечи, дергаю на себя, впиваюсь в губы, кусаю их, засасываю, продолжая глубоко входить.

Уже не вижу перед собой ничего, тело напрягается, меня, словно ударяет током, нет, бьет огненным хлыстом, разрывая кожу до мяса. Прижимаю девушку к себе до хруста костей, запрокинув голову, кончаю. Чувствуя, как мой член сжимают изнутри, как она обхватывает меня эластичными мышцами влагалища, выдаивая сперму.

Прихожу в себя несколько минут. Ослабив хватку, отворачиваюсь, стыдно посмотреть в глаза, я снова сорвался и сделал больно.

— Прости, прости меня, малышка.

Глажу лицо, смотрю в глаза Александре, выхожу из нее, разворачивая к себе.

— Все нормально.

— Нет, нет, ненормально, и чем дальше, тем хуже. Ревность накрывает, я привыкаю к тебе и ни с кем не хочу делить. Это для меня пока непонятно, не могу сам разобраться в себе.

— Но разве все, что происходит…

— Нет. Все неправильно. Так не должно быть.

— Но это есть.

— Моя вина, только моя.

Саша смотрит с улыбкой, но глаза серьёзные.

— Больно?

— Нет, было хорошо. Не думала, что я поклонница жесткого секса. У меня вообще мало в этом опыта, но с тобой хорошо. Не думала, что будет так.

— Так больше не повторится.

— Не надо, все хорошо, — сама касается моего лица пальцами, гладит отросшую щетину на щеках. — Помнишь, ты мне сказал, чтоб я разбудила своих демонов? Но разбудил их ты. Я устала анализировать, что правильно, а что нет. Пусть будет как есть, но Тимур был зол, я видела.

— Ты невероятная.