Аукцион невинности. Двойная ставка

— Наказал в лечебнице сейчас бороться с наркозависимостью. Вот ты не поверишь, но я бы легко определил его на нары, но мать его выебет мозг за отпрыска. Пришлось замять все это дело, Свята — на реабилитацию, Марину послать подальше, да и любовника ее.

— А Егоров там, каким боком?

— Да, совсем обозревший, то офисы мои обыскивает, то жизни учит. Он же не думает, что если носит прокурорские погоны, то ему все можно?

— Да, этот крысеныш давно воду мутит. Но я надеюсь, он ничего не нашел?

— Если бы нашел, ты бы первый узнал, не смеши меня Игнат.

— Ой, не дай бог, все эти семейные разборки, я только поэтому все еще холостой и ни к кому не привязанный, — Игнатов быстро перевел тему, он все прекрасно знает, а если не лезет, значит, доверяет.

Водитель просигналил, все посмотрели вперед, три автомобиля встали у массивных ворот.

— Ну так мне вас пытать или сами расскажете, в чем дело? Девчонка, да? Я так и знал, пропали парни. Чья?

Мы с ТТ молчим, как школьники на уроке алгебры, только переглянулись. Никто не может так открыто назвать Сашу своей, это значит задеть чувства другого. Удивляюсь, как у нас так вышло?

— Наша она, наша, Игнат, давай без стеба и шуток, вот реально не до них, — я ответил за двоих, Игнатов лишь удивленно округлил глаза, но промолчал.

— Хорошо. Я помогу, для этого и еду, но вы ведь прекрасно понимаете, что у меня свой интерес, и далеко не личный, хотя Чернов давно нарывается, думая, что он бессмертный и ему все дозволено.

— Понимаем, чего ты хочешь?

— Об этом потом, а сейчас мальчики молчат, не делают резких движений, говорить будет папа. И про вашу девчонку я все знаю, не объясняй.

Только я хоть что-то хотел сказать в общих чертах, почему Саша оказалась у Чернова. Игнат перебил, теперь в глазах ни капли иронии, он серьезен и собран, чего ждет и от нас.

— ТТ, ты услышал? Никаких закидонов, мы едем говорить, а не убивать и калечить.

— У нас по закидонам сейчас Шумилов я на редкость спокоен, — Тимур ответил, все снова посмотрели в окно, уже темно, лишь яркие фонари освещают забор и крышу дома.

— Он там что, помер, меня не дождавшись? Сеня, посигналь, пусть впускают, а то стоим, только бензин жрем.

Но сигналить не пришлось, ворота открылись, пропуская наш кортеж на участок. Особняк был красивым, но стиль явно не мой, столько пафоса у какой-то ничтожной гниды я не ожидал.

Сердце забилось быстрее, сжимаю кулаки, поднимаемся на крыльцо, охраны Игната и чужой человек семь, у каждого под пиджаком кобура. Нас сопровождают по коридору, а потом, открыв массивные двери, впускают в столовую.

Саша сидит за столом, в глазах слезы, страх, а еще надежда. Моя маленькая храбрая девочка, у нее порвано платье и разбита губа. Чернов гордо держит голову и прямую спину, Сафронов кусает губы, глаза бегают, сам бледный.

— Александр Александрович, какими судьбами в мое скромное жилище? Признаюсь, я никого не ждал столь высоких гостей.

— А я всегда прихожу нежданно, меня звать не надо.

— У нас тут небольшой семейный ужин, можно сказать, встреча отца и дочери, представляете, словно кино, девочке двадцать пять, а я не знал о ее существовании.

— Это от вашей горячей встречи у нее губа разбита и платье порвано?

Чернов ведет подбородком, нервничает, сука. Тимур стоит чуть в стороне, смотрит на Сашу, взгляд нечитаемый, на скулах играют желваки. Не знаю, что от него ждать, не видел его в таком состоянии давно.

За столом трое, нас трое, еще трое охранников, слишком большое скопление адреналина в одном помещении, надо бы увести Сашу, не факт, что наш визит пройдет гладко.

ТТ внушил уверенность, теперь уже я думаю трезво, с расчетом на будущее, оставив прошлое далеко позади. Друг прав, Алину не вернуть, ее убийцу я наказал, но это не принесло облегчения. Сейчас, глядя на эту хрупкую и такую сильную девушку понимаю, как я сильно люблю ее и хочу сделать счастливой, ее и Ангелину.

Как вспомню наше знакомство, так самому тошно, нелепый аукцион, моя дикость и грубость по отношению к ней. То, что сделал больно, унизил, ударил, тварь последняя я после этого.

Я приму наш тройственный союз, ради ее счастья, ее улыбки и блеска в глазах. Совсем не слышу, о чем вокруг говорят, оглушенный пониманием того, что люблю эту девушку, по-настоящему люблю. Смотрю только на Сашу, а она с тревогой — на меня и Тимура.

Бледная, волосы распущенные, она сжимает ткань платья пальцами, но все равно безумно красивая. Вот, оказывается, как это бывает: один миг, взгляд — и вся жизнь, что была до этого, пуста и бессмысленна.

— Тимур, нет! Нет!

Саша кричит, вскакивает со стула, в два шага оказываюсь рядом, заводя ее за свою спину, сам не веря тому, что происходит. Смотрю на Тимура, который, уверенно сжимая в руке пистолет, направляет его холодное дуло на Чернова.

— ТТ, опусти оружие, ТТ, не делай глупостей, — Игнат говорит спокойно, все вокруг, кажется, перестали дышать.

— Ты знаешь, таким тварям нельзя жить, — отвечает тихо, но уверенно. — Расскажи нам о своих увлечениях, о двух борделях, где вот такие богатые извращенцы ебут молоденьких девочек и мальчиков.