Аукцион невинности. Его трофей (СИ)

Адам разворачивается, скрещивает свои мощные руки на широкой груди — невольно сглатываю от его вида, красавец, всё-таки этот гад, стоит ему только принять картинную позу, я тут же течь начинаю.

— И как же выгоняют? — заинтересованное переспрашиваю я, изо всех сил стараясь держать лицо спокойным.

— Выгоняют, не глядя в глаза. Просто к тебе приходит водитель, отдаёт тебе планшет, увозит в аэропорт и даёт билеты, — пожимает Адам плечом. — А я с тобой разговариваю.

— Есть опыт? — тут же вскидываюсь я.

— Да. Я опытен, — усмехается он. — Но не в этом контексте. Я женщин не покупал. И не выгонял.

Он ерошит волосы и улыбается — обезоруживающе открытой улыбкой.

— Я хотел тебя отпустить, а потом через полгодика, если ты всё ещё будешь одна, попробовать по-нормальному, Вика, — улыбка искривляется, теперь больше напоминая гримасу. — Я хочу. С тобой, — его резкий вдох. — Хочу по-нормальному.

Мы смотрим друг другу в глаза.

Наши лица спокойны.

А я… медленно перевожу дыхание.

Никуда ты от меня не денешься теперь, Адам.

Потому что в войне, в которую меня втянули, без шансов на победу или удачу, с риском для жизни… чтобы воспользоваться привязанностью Адама к рыжей любительнице фотографировать… я всё же уцелела.

И теперь могу покинуть поле боя.

Только вот я отказываюсь прекращать боевые действия без награды.

Я хочу себе трофей.

Адам, я знаю, что тебя это полностью устроит, и меня это совершенно точно устроит, но я действительно решилась, и я на самом деле хочу, просто обязана захапать себе большой и красивый трофей.

Теперь ты мой трофей, Адам. Никуда ты от меня теперь не денешься.

Я смотрю ему прямо в глаза и… наношу финальный удар.

— Адам, я не хочу расставаться, — медленно говорю я. — Потому что я тебя люблю.

Скоростной он у меня всё-таки.

Я бы точно не успела бы сфотографировать. Я даже не успеваю уловить выражение его лица.

Было ли выражение его лица достойно очередной фото-премии?

Этого я уже не узнаю, потому что Адам срывается с места, грабастает меня, стискивает почти до боли и утыкается лицом в мои распущенные волосы где-то в районе шеи.

Объятие длится несколько мгновений. Он отстраняется, оттирает волосы, упавшие мне на лоб и щёки, ладонями, отводит их в стороны, сжимает в руках моё лицо и вглядывается в мои повлажневшие глаза.

— Любимая моя девочка, — выдыхает он и целует.

50. Принадлежность

Этот поцелуй не похож ни на один прежний.

Да и много ли их у меня было? Все — принадлежат Адаму.

Как и я сейчас. Принадлежу ему. Вся.

Захватывает, прикусывает губы. Погружается, вонзается языком. Наполняет, ласкает, трогает, гладит.

Присваивает.

Стискивает руками мои ягодицы.

Поднимает легко, я обхватываю его пояс бёдрами, обнимаю за шею, погружаюсь пальцами в его волосы.

Отвечаю на поцелуй. Страстно. Поддаваясь давлению. Принимая его.

Разрешая ему — брать. Присваивать меня. Погружать меня в адамову страсть.

Несёт меня в комнату, не прекращая целовать.

Держит бережно, а губами и языком уже начинает трахать меня прямо на ходу.

Сильно, жёстко, властно, побеждая и утверждая надо мной свою власть.

Мне нравится. Дико нравится.

Трусь о него грудью, сплетаю язык с его, отстраняюсь и выдыхаю в его губы:

— Люби меня. Хочу.

Адам замирает на мгновение, прикрыв глаза. Улыбается широкой, до одури красивой и тотально счастливой улыбкой.

Укладывает меня на кровать — медленно. Расстёгивает на мне одежду — пуговицы и лоскуты в стороны.

Что получается порвать — рвёт, что не выходит, типа молнии, стаскивает.

Всё это с улыбкой и совершенно пьяным блеском в глазах.

Да и я сама чувствую себя странно. Хочу его так, что в висках стучит, а горло перехватывает.

Свожу бёдра, не знаю почему. Ему нравится.

Немного шутливой возьни и борьбы — я пытаюсь увернуться от поцелуев, а он, хрипловато посмеиваясь, дотягивается и умудряется целовать — куда попало, в локоть, бедро, под коленом…

Он сильнее. Возимся недолго — мы наконец-то голые совсем.

Снова выскальзываю из его рук, он хватает меня за щиколотку, дёргает, втаскивает под себя.

Его колено между моих ног, мои руки в его кулаках, его дыхание на моих губах.

— Ты моя хулиганка, — выдыхает Адам в мои губы. — Моя. Драться не разрешаю. Только стонать и кричать.

Резко втягиваю воздух, чувствуя прикосновение его члена к моим мокрым, заждавшимся его половым губам. Адам давит бёдрам, раздвигает, наполняет, проникает.

Похоже, хотел медленно, но сорвало его всё же — с глухим рыком вдавил в меня член до конца, прижал мои руки к кровати над моей головой, накрыл губами мой рот. Нашёл языком в глубине моего рта мой язык, погладил… и снова его резкий толчок бёдрами — глубоко, сильно, на всю длину внутрь меня — вырывая у меня громкий стон.

— Адам! — выстанываю я.

— Ты моя, Вика, — с каждым новым толчком отрывисто говорит он. — Моя. Вся. Люблю. Сегодня. Ты будешь. Кричать.

— Согласна, — выдыхаю я. — Ещё. Хочу. О да…

Двигаю бёдрами с ним. Не сдерживаюсь. Отдаюсь без остатка.

Только он, моя наполненность им, его жадные губы на моей коже…

Наше сплетённое дыхание.

Наша общая, сдвоенная страсть.

Горю под ним. Плавлюсь, осыпаюсь пеплом и снова воскресаю в его руках.