Аурлийский цикл. Книга 1. Отчаяние

Ночью Кэра разбудил посторонний шум. Сперва он не придал ему значения, но в темноте неожиданно раздался звук стали, извлекаемой из ножен. Этот легкий скрежет Итан не мог перепутать ни с чем. Лейтенант подскочил на кровати, приготовившись защищаться. В каюте стояла полная тьма, не позволяющая разглядеть ничего дальше вытянутой руки. Со стороны соседской кровати слышался неразличимый шепот.

— Пит? — собственный голос показался Итану необычно громким на фоне звенящей тишины.

Ответа не последовала. Безумный шепот не прекращался и сейчас навевал больше ужаса, чем звук высвобождаемого оружия.

— Пит? Все в порядке? — повторил Кэр, так и не дождавшись ответа.

Итан прищурился, пытаясь разглядеть хотя бы силуэт товарища, но тщетно. Поднявшись с кровати, он на ощупь нашел свечу. Выбитая искра осветила деревянные стены их скромной обители. Юный мистер Колгрейн сидел на своей кровати, монотонно склоняясь к своим ногам. В правой руке он сжимал кинжал, в котором отражалось слабое пламя свечи.

Каждый раз, когда его тело разгибалось, лезвие делало надрез на тыльной стороне левой руки. На палубу капала кровь, вызвав в голове Кэра воспоминание о ночном нападении одержимых на «Отчаяние». Итан моментально подскочил к лейтенанту и остановил его руку прежде, чем ему удалось сделать очередной разрез.

— Какого черта ты делаешь?! — полушепотом выкрикнул Кэр, но первый лейтенант его не слышал.

Зрачки аурлийца были пугающе расширены. Итан поднес свечу, но они не уменьшились даже под воздействием яркого света. Губы безумца нашептывали нечто бессвязное. Иногда манера речи Пита немного изменялась, словно он разговаривал сам с собой разными голосами. Кэру потребовалось несколько раз ударить ладонью по лицу лейтенанта, чтобы привести того в чувство.

— Какого черта?! — повторил вопрос напуганный Итан.

Пит выглядел растерянным. Он долго осматривал окружающую его обстановку, пока взгляд не остановился на собственной руке, из которой обильно вытекала кровь. Пазл сложился, и бурное поведение Кэра стало легко объяснимо. Когда он решился заговорить, голос его немного дрожал и казался тоньше обычного.

— Прости. Со мной иногда такое случается, — Пит прокашлялся, пытаясь выровнять собственный голос.

— Случается что? Это был не простой кошмар.

— Ты не должен никому рассказывать о том, что сегодня увидел, — взмолился Пит и вцепился окровавленной рукой в локоть соседа по каюте.

— Мне будет гораздо проще держать язык за зубами, если ты наконец расскажешь мне, что это было, — требовал объяснений Кэр.

Видя, что его собеседника все еще немного потрясывает, Итан наполнил кубок водой и заставил того выпить содержимое до последней капли. Взяв со стола кувшин с оставшейся водой, он промыл раны лейтенанта. Разорвав простыню пострадавшего, Кэр перевязал его руку. Все это время Пит молчал.

— Я подвел их всех, — прошептал Пит, изучая пустоту перед собой.

— Кого их? Давай, не томи и выкладывай все, что есть, — начинал терять терпение Итан.

— Тебе ведь хорошо известно, что я родился в семье коричневых плащей. У нас большая семья. Создатель одарил моих отца и мать одиннадцатью отпрысками, из которых родиться старшим не повезло мне.

— Не знал, что Колгрейнов так много, — Кэр представил одиннадцать детей разных возрастов, один в один похожих на Пита.

— То, что я не рожден носить коричневый плащ, стало понятно еще с самого детства. Отец наказывал мне отвечать за моих братьев и сестер с момента их рождения. Он помогал мне, освободил от работы в поле, вложился в мое обучение. Я учился, я должен был стать лучшим, — увлекшись, Пит снова начал раскачиваться из стороны в сторону.

Кэр остановил его, боясь вновь потерять собеседника. Глаза уже привыкли к тусклому освещению, и Итан заметил, что, помимо свежих порезов, руку первого лейтенанта покрывают десятки старых шрамов.

— Я должен быть лучшим. Отец будет мною недоволен. Я подвел их всех. Я должен был вытащить семью из упадка. Вчера я снова подвел тех, кто мне доверился. Я заслужил наказание, — Пит вновь потянулся к кинжалу, но Кэр перехватил его руку.

Лейтенант Колгрейн посмотрел на своего товарища с такой болью во взгляде, что тот невольно отпрянул.

— Всю свою жизнь я думал только об одном. Не заводил друзей, а лишь искал выгодные знакомства. Гасил в себе любые любовные порывы, способные отвлечь меня от главной цели. Носил незримую маску едва ли с меньшим упорством, чем наш инквизитор. Доказывал всем, что могу больше других. Что вся моя жизнь не зря. Я не должен разочаровать отца.

— Твои шрамы это его рук дело? Ты сейчас с ним разговаривал? — Кэр невольно проникся состраданием к человеку, которого прежде воспринимал лишь как наглого выскочку.

— Да, он помогает мне, когда я становлюсь слабым. Наказывает, когда я выхожу за установленные им рамки.

— Ты, должно быть, его ненавидишь.

— Отчасти ненавижу, отчасти люблю, — равнодушно пожал плечами первый лейтенант.

— Правильно сказал Родрик, обычных людей на этом корабле нет, — Кэр едва сдержал намеревающуюся появиться улыбку, и не зря, так как его собеседника охватила новая волна истерии.