АУТОДАФЕ ЛЮБВИ (СИ)

– Гарри, ты о чем? – удивленно произнес Рон. – Она же служила Волдеморту. Подобные ей пытали Гермиону, искалечили Билла, убили Фреда, а ты теперь жалеешь эту сучку? Брось, Гарри, такие как она – нелюди, бешеные звери, и профессор Дирборн прав, мы должны быть жестокими и беспощадными к нашим врагам. Око за око!

– Я же сказал, Рон, что пытать ее мы не будем. Главное результат. Я сумею проникнуть в ее сознание, Снейп учил меня. Я обещаю, что смогу сломать защиту и вытащу из нее код.

– Послушай, приятель, – покраснев от злости, произнес Рон. – Я не хочу из–за тебя вылететь из Академии!

– Ты попал в Академию из–за меня, Рон! – сжимая кулаки, ответил Поттер.

– Может и так, Гарри, но вот только я очень хочу ее закончить, в отличие от тебя, и я не собираюсь рисковать. Если потребуется, я трахну эту сучку и сам буду ее пытать! Если у тебя кишка тонка, то мы сделаем это сами, потому что не можем завалить первый экзамен, правда, парни?

Собравшиеся курсанты одобрительно загудели, поддерживая Уизли, а он продолжил:

– Тебе всегда чертовски везло, перед тобой везде раскрыты все двери, а мне надоело играть роль второго плана, надоело быть в тени великого Избранного. Академия дает мне шанс и я не собираюсь его проебать, и не хочу вылететь отсюда по твоей ебаной прихоти, не хочу, как отец, всю жизнь просидеть в сраном отделе, получая жалкие сикли. Я хочу в этой жизни добиться большего, и не как друг Гарри Поттера, а сам, понимаешь?!

– Какая же ты сволочь, Рон, – произнес Гарри, глядя в покрасневшее, перекошенное от злости лицо своего уже бывшего друга.

– Ну что, Поттер, ты начинаешь допрос? – прошипел Уизли, трясясь от плохо сдерживаемого бешенства. – Время идет, твою мать, давай команду, ты же тут старший.

– Уже нет, Уизли, – произнес Гарри, срывая с груди значок старшего группы и бросая его под ноги Рону. – Думаю, теперь старшим будешь ты.

Гарри резко развернулся и вышел из подземного каземата. Он добежал до общей спальни, быстро собрал вещи в чемодан, поспешно написал заявление на отчисление из Академии, и, оставив его на прикроватной тумбочке, покинул учебное заведение. Никто ему не препятствовал в этом, ибо здесь никого не удерживали, и через несколько часов Поттер уже ехал в экспрессе, направляясь в Лондон. Еще в поезде он написал короткую записку Драко о том, что бросил учебу и возвращается домой. Только он вышел на перрон Кинг–Кросс, к нему тут же подлетела почтовая сова с запиской. Гарри дрожащими руками всунул в клюв птицы монетку и развернул пергамент. Малфой назначал ему место и время свидания, и не в силах удержать охватившее его волнение, Поттер тут же нанял носильщика и дал ему указание доставить вещи на площадь Гриммо, а сам поспешил по адресу, указанному в послании.

Не говоря ни слова, потому что слова в этот момент были не нужны, они, слившись в поцелуе, торопливо срывали друг с друга одежду, которая мешала им дотрагиваться до разгоряченной кожи. Они занимались любовью, как одержимые, до боли, до крови, до сладкого крика и хриплого стона. А когда под утро Драко обессилено откинулся на постель и тут же уснул, удобно устроив голову на плече Гарри, тот, ощущая горячее дыхание любовника на своей коже, улыбнулся и, закрыв глаза, подумал о том, как бездарно и глупо он провел последние два месяца в Академии, сколько времени было потрачено впустую и как много им теперь надо будет наверстать.