Авалон. Возвращение короля Артура

— Тот мир, о котором вы говорите, этот мир больших финансов, мировой торговли, международной политики — словом, мир денег и власти — это лишь часть реальности, и, скорее всего, даже не самая важная часть. В конце концов, навыками торговли и дипломатии может овладеть почти каждый, у кого есть к этому хоть малейшее желание — мы действительно видим, как это происходит постоянно. И в работе государственного служащего нет ничего хитрого. С другой стороны, меня всегда интересовал вопрос: если мир денег и власти настолько важен, почему все биржевые маклеры и политики скупают загородные особняки и переселяются вместе с семьями в маленькие сельские общины, далекие от великих дел великих людей?

Причина одна: необходимо дать детям хороший, прочный фундамент, на котором они могли бы строить жизнь, то есть ум, способный думать, сердце, способное чувствовать, совесть, которая отличает правильное от неправильного, — да что там говорить! Такой человек может сделать в жизни что угодно!

Джеймс откинулся назад, пытаясь восстановить дыхание. Пока он говорил, он как-то не следил за ним, и теперь слегка задыхался. Трент ответил на его страстный монолог покровительственной улыбкой, дополненной легким покачиванием головы в знак несогласия.

— У вас это звучит этакой утопией, — сказал он, будто само это слово имело негативную коннотацию.

— Я допускаю, — сдержанно проговорил Джеймс, чувствуя, как кровь закипает от резких и напористых аргументов, — что люди, лишенные перечисленных мной простых достоинств, попросту отмахнутся от них из-за невежества, зависти или злости. Тем не менее, наша великая страна очень долго и весьма усердно работала над тем, чтобы предоставить возможность, упомянутую мной, как можно большему числу своих граждан. Хотите, называйте это утопией, но есть миллионы людей, которые, как и я, получили подобное воспитание, а теперь живут полной жизнью.

— Тем не менее, — возразил Трент, — эти миллионы граждан не спешат заявлять свои претензии на роль правящего монарха.

— Хотите поговорить о лидерстве? Ну что же, — Джеймс согласно кивнул. — Лидерство, как говаривал мой старый сержант, зависит не столько от того, откуда ты пришел, сколько от того, куда ты идешь. Другими словами, характер важнее обстоятельств. Как король, я никого не прошу принять меня по обстоятельствам моего рождения. Но я прошу людей судить обо мне по моей честности, по моему характеру.

Джонатан Трент поджал губы и заглянул в блокнот, лежавший у него на коленях. Джеймс пока не знал, удалось ли ему поколебать самоуверенность телеведущего своими аргументами, но он был готов к дальнейшей борьбе. Адреналина в крови было больше чем достаточно. В интервью очевидно назревал конфликт, и он готов сражаться. «Давай, Трент, — подумал он. — Покажи мне, что у тебя есть».

— Отложим на время честность и прочие подобные категории, — предложил Трент, жестом отметая все попытки Джеймса увести разговор в опасное русло, — но вы же читаете газеты. А раз так, то знаете, что менее чем через пять недель нация придет к урнам для голосования на референдуме, чтобы навсегда похоронить британскую монархию. То есть через несколько недель вы останетесь без работы. Что вы скажете по этому поводу?

Джеймс улыбнулся; этот вопрос обязательно должен был прозвучать.

— В армии одним из моих первых назначений стала служба в британском контингенте Миротворческих сил ООН в Афганистане. Под моей командой оказалась рота молодых солдат. Однажды ночью, после патрулирования, человек восемь из нас сидели у костра и разговаривали. У нескольких солдат истекал срок службы, и скоро они собирались отправиться домой; они с удовольствием делились планами на мирную жизнь.

Один из них, парень из Глазго, его звали Гас, объявил: «Я первым делом куплю обручальное кольцо и предложу своей девушке выйти за меня замуж». Не успел он договорить, как послышался характерный такой свист, кто-то крикнул: «Мина!» и все попадали в грязь. Снаряд разорвался прямо там, где мы сидели.

Когда дым рассеялся, нас осталось трое. Пятерых молодых людей разорвало на куски, а я лежал рядом с Гасом, только у него не было правой руки, а в груди зияла большая дыра.

Трент бесстрастно смотрел на Джеймса. С профессиональным хладнокровием у него все было в порядке.

— В ту ночь я понял истинную природу существования, — объяснил Джеймс. — Жизнь — вещь хрупкая и короткая. Никто не знает, что принесет следующая минута, не говоря уже о следующих пяти неделях. Я могу завтра попасть под автобус, и на этом все кончится. Я не знаю, останусь ли я королем после референдума, но зато я точно знаю, что здесь и сейчас я король. И здесь и сейчас я твердо намерен быть самым лучшим монархом в этой стране. Я намерен править в меру своих сил, и неважно, продлится мое правление пять часов, пять недель или пятьдесят лет.

Трент сделал вид, что одобряет такой подход, но и его трудно было сбить с выбранной дороги.