Авантюрин. Сборник рассказов

Мы: двое из Камеруна, пара из Северной Каролины и я, старик из Осло, остались на том же месте.

Я сказал:

– Да… а у меня в путеводителе только номера дорог и названия населённых пунктов. Никакого чуда.

– Надо же, мир, оказывается, интересный, – задумчиво произнесла пенсионерка из Северной Каролины.

Вдруг в воздухе запахло раскалённым железом, мы, как шпаги, скрестили взгляды.

– Ну что, поспорим, кто разгадает место и доберётся первым?

– Спорим!

– Давайте!

Двадцать новых истин

Давно зарос травой её двор, заколочены окна. Только ветер подметает ступеньки, дождь моет стены. Даже кот и собака, когда поняли, что в доме больше не будет хозяев, прижились в других семьях.

Есть такие в нашей деревне, кто уже забыл, как однажды в сумерках к этому дому подъехала тёмная машина с людьми в форме. Деревенские наблюдали из темноты, как всю семью – супругов и их дочь Льен – затолкали в салон автомобиля. Дверь дома осталась настежь открытой. Даже когда машина скрылась, никто не решался запереть дом соседей: все боялись прикоснуться к проклятому месту и навлечь на себя несчастье. Чай нетронутым остыл в их чайнике для заварки. Рисовая лапша заплесневела в кастрюле. Покинутое жилище так и стояло открытым, в нём ночевали случайные путники, и каждый уносил с собой что-то.

Месяц спустя привезли одну Льен на той же машине. Вытолкнули в пыль в испачканном, рваном платье. К ней не приблизился никто из взрослых, детям тоже не разрешили. Она не зашла в свой дом, осталась сидеть на ступеньках, тихо звала собаку и кошку, чесалась, отгоняла мошек. Провела так всю ночь. Утром по дороге прошли монахи и её забрали.

С тех пор как Льен исчезла во второй раз, я не находил себе места. Но пока надо мной имели власть запреты матери, ничего не делал. По утрам помогал отцу расставлять сети в заливе, вечерами мы вынимали их полными рыбы. Духи были щедры к нам, почившие предки благоволили: улов был хорошим, хижина наполнялась вещами. Только мне чего-то не хватало. Годы ушли на то, чтобы понять причину моего беспокойства.

В день моего семнадцатилетия на все подаренные родственниками деньги я купил сладостей и зонтик для тени. Шёл от монастыря к монастырю, называл её имя. К концу дня в обители на горе Таку меня попросили подождать у двери – и пустая сеть моего сердца мигом отяжелела.

Льен подошла ко мне в серой одежде послушницы, голова обрита. Сразу узнала меня – понял это по её улыбке. Мы зашагали по лестнице вдоль соснового леса, вниз с горы, к монастырским воротам. Всю дорогу молчали: когда охватывает такая радость, тяжело подобрать нужное слово.

Она села на ступеньку, с которой для паломников начинался подъем к огромной статуе лежащего Будды. Я развернул свёрток со сладостями, мы молча ели, наблюдая, как тени от облаков скользят по долине. Льен жевала медленно, дышала спокойно. Потом посмотрела на солнце, встала, поцеловала мне руки, произнесла: «С днём рождения» и пошла вверх по ступенькам. Только в самом конце лестницы обернулась и мне помахала.

Я возвратился домой глубокой ночью, счастливый, как бедняк, поймавший самую крупную жемчужину в мире. Утром удивлялся новому вкусу лапши и зелёного чая, от прохладного воздуха щипало ноздри, а сердце разрывалось от красоты рассвета над морем. Работал весело и усердно, потому к концу недели у меня снова было на что купить ей печенья.

Когда опять пришёл в монастырь, Льен ждала меня на ступеньках, будто мы заранее договорились. Я сел рядом, развернул свёрток, держал над ней зонтик, пока она ела.

– Может, вернёшься? – наконец спросил я тихо.

Она покачала головой, посмотрела грустно.

– Понимаю, думаешь, тебе некуда возвращаться, но это не так. Будем жить в моём доме. Я умею ловить рыбу, ты станешь приглядывать за хозяйством. Если хочешь, купим дом в другой деревне. Хотя у наших людей короткая память.

– Меня не это беспокоит, – прошептала она.

– Тогда что же?

– Меня здесь научили, что день прожит зря, если не усвоил за него двадцать новых истин. Я уже знаю три чужих языка. Девять лет не выходила из монастыря, но путешествовала по всему миру. Сюда прибывает много паломников-иностранцев, крошками стоят перед исполинской статуей Будды, такими же малюсенькими уедут, останутся песчинками до конца своей жизни. А я прихожу к статуе и чувствую, что с каждым днём душой становлюсь больше, потому что каждый день для меня – это день знаний. Разве я смогу постигать двадцать новых истин, пока ты рыбачишь? Закрутимся в вечной Сансаре. Свинья, петух, змея – станем добычей трёх пороков, которые победили в себе свободные духом люди. Как свиньи будем накапливать вещи, жир, деньги. Как петух к своему двору, привяжемся к хозяйству. В голове и сердце заведутся змеи – гнев, ревность и зависть. Потом смерть и новое перерождение. После всего, что было, я не желаю возвращаться на эту землю. Хочу вырасти духом, достичь просвещения и выйти из проклятого круга, чтобы больше никогда не рождаться.