Авантюрист

— Вот видишь, Вадик, свидетельница отказалась подтвердить твои показания. И она права. Ибо Каблукова убил не Язон, а ты. Из ревности, скажем. На почве сексуальных отношений. И тебя все эти дни мучила совесть. Мучила и замучила. Поэтому ты решил пойти с повинной, дабы спасти от тюрьмы совершенно непричастного к убийству человека. Я имею в виду Язона. Ты меня понял, Вадик? Вот прямо с утра и пойдешь в прокуратуру.

— Но я же не убивал, Каблукова, слышишь, Феликс, не убивал! — заорал в ужасе Костенко. — Я не хочу в тюрьму, я невиновен, в конце концов!

— Ты виновен, Вадик, ты убил двух человек. И я даю тебе шанс. В противном случае мне придется раздавить тебя, как клопа. Ты убил моего отца, сволочь, ты хоть понимаешь, что я должен с тобой сделать? И что я хочу с тобой сделать. Но я держусь, Вадик, потому что даже в этой гадской ситуации стараюсь остаться человеком. Но ты не буди во мне зверя, ладно? И тоже постарайся вести себя по-человечески. Ну не могу я оставить зло безнаказанным. Ты меня должен понять, Вадик. И не дай тебе бог попытаться меня обмануть.

По-моему, я говорил убедительно. Хотя меня буквально трясло от ненависти. Я был очень привязан к своему отцу. Он был самым уважаемым мною человеком. И он был достоин этого уважения. И одна только мысль, что такого человека убил какой-то мозгляк, сводила меня с ума. Ну почему так несправедливо устроен этот мир? Почему?

— Он согласен, Феликс. — Машка попыталась оттащить меня от дивана. — Слышишь, согласен. Я сама отведу его в прокуратуру. Я тебе обещаю.

Мне все-таки хватило сил, чтобы сдержать себя. Наверное, и вмешательство Машки помогло. Я его не убил.

— У тебя есть что-нибудь выпить?

На Костенко я старался не смотреть, просто во избежание. В голове было мутновато, и сто грамм коньяка, налитые Машкой, пришлись как нельзя кстати. Я скорее протрезвел, чем опьянел. Дел у меня было полно, и потому я не стал задерживаться в этой квартире.

Я ушел не прощаясь, и мне показалось, что Машка перекрестила меня с порога. В самый раз. Слишком много на меня свалилось за последнее время, и я вдруг остро почувствовал ту грань, которая отделяет человека от бешеного пса. Такое со мной было впервые. И я отчетливо понимал, что мне уже никогда не стать прежним Фелей, рубахой-парнем, хвастуном и задирой, но, в общем, доброжелательно настроенным к окружающему миру. Даже смерть отца не смогла поколебать моего уважения к человеческой жизни и доверия к людям. Правда, тогда я не знал, как и почему он погиб. Теперь знаю. И мир закачался перед моими глазами.

Мне приходилось бывать на чуевской даче. Надо сказать, что Роман Владимирович построил ее слегка на отшибе, в месте укромном и далеком от докучливых и раздражающих глаз простого народа. Немалых размеров особнячок был обнесен кирпичным забором. Нельзя сказать, что это был слепок с коняевского особняка, но что-то общее между двумя этими строениями было. Я не стал светиться возле ворот, отлично понимая, что меня через них, скорее всего, не пропустят. К тому же я хотел сделать Роману Владимировичу сюрприз. Ценный груз, кажется, уже успели вывезти. Во всяком случае, я видел след протектора на обочине. Похоже, большегрузный автомобиль не вписался на крутом повороте в узковатое, предназначенное только для легковых автомобилей полотно дороги, ведущее от трассы к чуевской даче. Было раннее утро. Но рассвет уже наступил, и ничто не мешало мне заниматься следопытской деятельностью. Правда, я так и не смог определить, куда повернули рефрижераторы, на север или на запад. Однако я надеялся узнать ответ на интересующий меня вопрос у Романа Владимировича.

Каменный барьер я перемахнул без труда, ибо нахожусь еще не в том возрасте, когда двухметровое ограждение может служить препятствием. Я был уверен, что Чуев не спит. Роман Владимирович хоть и сдержанный человек, но наверняка не железный. Только что он провернул потрясающую сделку, заработал кучу денег и одновременно увернулся от висевшего над ним дамоклова меча. Нет, в таком состоянии человек не может отправиться на боковую. Прежде ему надо снять стресс, проще говоря, напиться до свинского состояния.

Не спал, между прочим, и шофер Василий, который тоже был в доле и переживал не меньше хозяина. Я заметил его долговязую фигуру издалека и принял меры, чтобы он не обнаружил меня раньше времени. Василий избавлялся от излишнего эмоционального напряжения работой. Похвальное качество в человеке еще молодом и склонном к авантюрным поступкам. Надо полагать, Роман Владимирович не поскупился на оплату его трудов, а главное молчания. И теперь Василий, вероятно, грезил о Канарских островах и покладистых девочках. Очень может быть, что именно эти грезы и помешали ему вовремя меня обнаружить. А более никакой охраны на даче не наблюдалось. Чуеву не нужны лишние глаза. Конечно, был риск, что Зеленчук его просто застрелит. Но Роман Владимирович наверняка подстраховался. Причем страховка, скорее всего, простая и эффективная.