Авантюрист

О себе она почти ничего не рассказывала, а когда он принимался настаивать, она либо ловко переводила разговор на другую тему, либо начинала задавать новые вопросы, заставляя его опять пускаться в воспоминания.

О муже она предпочитала молчать, однако Фрэнк, как это ни странно, воспылал жгучей ненавистью к этому незнакомцу, чье имя она носила. В тот момент, когда глаза Хельги подсказали ему тот ответ, который не осмелились произнести губы, он возликовал. Радость, испытанная им, отозвалась острой болью в сердце, и он понял, что его любовь к Хельге так же сильна, как и прежде. Просто она дремала все эти годы в глубине его сердца. Он продолжал любить ее, и теперь все, что произошло с ним за последние годы, казалось таким незначительным и маловажным!

Фрэнк не сводил с Хельги глаз и, как в былые времена, восхищался гибкостью и изяществом ее фигуры. Каждое ее движение — и легкий взмах руки, и едва заметное пожатие плечиком — отличалось грацией, и ему страстно хотелось дотронуться до нее, рассказать ей о своем чувстве, произнести вслух готовые сорваться с губ слова любви. Но он сдерживал себя, помня о возникшем между ними барьере.

Фрэнк замечал, что Хельга намеренно избегает его взгляда, специально отворачивается от него, когда он задает вопросы, и ответы ее не всегда звучат искренне.

«В чем же дело?», — спрашивал себя Фрэнк. Он понимал, что должен раскрыть эту тайну.

Взглянув на ее склоненную головку с золотистой шапкой волос, на белоснежную ручку, покоящуюся на колене, он с трудом подавил желание сжать ее в объятиях, осыпать страстными поцелуями и потребовать объяснений. Но вместо этого он с деланным спокойствием скинул пепел с сигары в пепельницу и сказал:

— Поговори со мной, Хельга.

— О чем? — удивилась она.

— Неужели тебе действительно надо спрашивать об этом? — усмехнулся Фрэнк. — Ты же знаешь, что именно я хочу услышать. Начни с начала — вернее, с того, что было концом наших отношений.

Хельга искоса взглянула на него, и Фрэнку показалось, что в ее глазах мелькнул страх.

— Я, как тебе известно, вернулась в Германию, — проговорила она.

— Мне известно, что ты сообщила об этом сэру Альфреду в своем письме, — заметил Фрэнк.

— Это было правдой, — продолжила Хельга. — Мне просто больше некуда было ехать. Я боялась оставаться в Лондоне, а Англию я вообще не знала. У меня не было другого выхода — я решила вернуться в Германию. Перед отъездом из Вентворт-Холла я написала письмо сэру Альфреду. Я приехала на Парк-лейн поздно, когда Эдит уже спала, и собрала свои вещи. К счастью, у меня имелись кое-какие деньги — их оказалось достаточно для путешествия.

— Сэра Альфреда до последнего дня не покидала надежда, что ты напишешь ему и расскажешь, где живешь и чем занимаешься.

— Мне нечего было рассказывать, — пожала плечами Хельга. — Приехав в Берлин, я отправилась к своим кузинам. Они не проявили особого энтузиазма, когда увидели меня. Им надо было заниматься собственными дочерьми и решать финансовые проблемы. Я пожила у них очень недолго, пока не нашла работу. Меня взяли машинисткой в одну контору, позже я стала секретарем барона Хостцаля. Эти месяцы, проведенные в Берлине, были самыми ужасными в моей жизни. Я чувствовала себя одинокой, несчастной, меня страшило будущее. В Англии мне удалось скопить немного денег, но я понимала, что их надолго не хватит.

Берлин более консервативный город, чем Лондон. Женщине довольно сложно найти там работу, когда вокруг масса безработных мужчин. Куда бы я ни обращалась, мне везде отказывали только лишь потому, что я женщина. Я была в отчаянии. Гордость не позволяла мне обратиться за помощью к тем, кого я знала при жизни своего отца. Одни из них пострадали по его вине, другие просто забыли о моем существовании.

Все эти дни я думала о тебе и вспоминала твои рассказы о голодной юности. Однажды вечером я долго бродила по улицам, но так и не решилась продать себя — смелости не хватило.

— О моя дорогая, — прошептал Фрэнк, но Хельга не слышала его.

Она словно заново переживала те страшные дни.

— Наконец мне повезло, — продолжила она. — Мне сказали, что барон Хостцаль ищет личного секретаря. Имя казалось мне знакомым, однако я не могла припомнить в точности, кто это.