Авантюрист

Смертельное получилось трио — я, Ральф и нож. Именно мы баронессу Тотенкопф на ноль помножили. Да-да, вскрытие показало, что передо мной не фрик полоумный кривлялся, а магичка-истеричка скандалить пыталась. Сама, между прочим, на поединок вызвала, понимая, что битва для нее безнадежно проиграна. Кичась мощью, даже место расчистила, раскидав тела павших сквернавцев колдовским образом. Но дружину свою пережила ненадолго.

Не знаю, о чем она думала, может, и не думала вовсе, глядя, как ее воины и гхолы под ливнем свинца и в клубах гранатных разрывов бездарно устилают собой русло ручья, виснут на пиках древичей, падают под ударами штыков и клинков моих отчаянно-озверелых бойцов, — жажда мести ей разум застила. Будем снисходительны к павшей и предположим: все-таки думала. Оценив ход и итог битвы, ожидала, что на бой выйдет прямой, как древко, солдафон, увешанный защитными амулетами снаружи и набитый кодексами служителя света внутри. А жизнь преподнесла черной баронессе большой сюрприз в виде гоповатого попаданца с мертвым магом-помощником и артефактным клинком в придачу. Трое против одной — никаких шансов у бедняжки.

Поглядев на замысловатые пассы руками, на манер Индианы Джонса совершенно бесхитростно пальнул вражине в живот из револьвера. Мое «здрасте» баронессу согнуло пополам, но спустя секунду-другую она лишь нагло рассмеялась каркающим смехом. При первом ощущении подвоха оформил добавку, разрядив весь барабан во вражью тушку, затянутую в доспех из масляно блестящей антрацитовой чешуи. Никакого эффекта. Оно и понятно: злодейка находилась где-то на полпути между жизнью и не жизнью, поэтому банальная пуля в ливер особыми осложнениями ей не грозила. Ответный удар показался пушечным выстрелом. Только вместо снаряда или картечи в мои жизненно важные органы по кривым траекториям полетели черные щупальца с острейшими иглами наконечников. И в тот же миг сапоги чуть не опутало непроницаемое облако, одним своим видом сулившее адские муки.

Ральф отразил оба выпада при помощи Слезы Асеня, за миг до атаки построив вокруг меня защитный кокон. Мы действовали без предварительной договоренности, но как единое целое — я успел взметнуть руку с браслетом и револьвером в останавливающем жесте. Щит мой интеллектуально подкованный подселенец сплел, естественно, не простой. Вся мощь вражьей атаки без вреда утекла в гамион пулезащитного амулета на моей груди. Пользуясь тем, что баронесса не отсекла от атакующих заклинаний проводящие силу каналы, видимо, не надеялась сразу преодолеть мою защиту, имперский маг ловко украл львиную долю ее запасов. Скоростная перекачка энергии едва не лишила баронессу сознания — черная фигура покачнулась. «Домашние заготовки» у паникующей колдуньи закончились вместе с маной. Тут подоспел я собственной персоной, швырнув разряженное оружие ей в забрало шлема. Растерянная сквернавка отшатнулась, теряя решающие мгновения и устойчивость, — легкий толчок в грудь опрокинул ее на спину. Не дав подняться, навалился сверху, выхватывая нож из-за голенища, и парой сильных ударов в лишенную брони подмышку решил дело. Нож входил в плоть как в масло, пробивая ребра, а ее жуткий предсмертный крик из-под личины шлема заглушил победный рев уцелевших русинов. Третий удар, направленный в горло под шлем, оборвал существование черной баронессы в этой реальности. По словам Ральфа, я успел вовремя. Балансируя на грани, злодейка инстинктивно потянулась за мощью Хаоса, то ли собираясь перевоплотиться в нежить окончательно, то ли в попытке «уйти красиво», превратив место поединка в пятно Скверны, а меня в неприкаянного стража этой мерзости. Клинок с первого удара «отключил» тварь от «розетки», вместе с телесной оболочкой разрушил и сложную связь между гамионами, поддерживавшими в ней подобие жизни.

Когда сквернавку стошнило летучей чернотой, браслет был наготове, и Слеза испустила поток очищающего света.

Движимый любопытством, сорвал с ее головы шлем и… оторопел. Выделялся черный провал рта — более похожий на сфинктер, хаотически обсаженный острыми желтыми зубами. Высокий лоб, выбритый для лучшего контакта кожи с гамионами в шлеме. Полуседые сальные пучки безжизненных волос, обрамляющие череп. Хищное, искаженное агрессией лицо, бледную кожу которого испещряли синие вены и розовые рубцы искусственных шрамов. Пришло знание, — это не следы пыток. Поклоняясь Хаосу, колдунья уродовала сама себя, многократно стимулируя выход силы собственными страданиями. Достигни своей цели хоть десятая часть заряда ее «кровавых гамионов», и моя нервная система «выгорела» бы в считаные секунды.

Жалость? Сожаление? Ничуть не бывало! Не женщину я убил, а отвратительный гибрид нежити и киборга, жестокого врага, питавшего свои силы болью и жизнями несчастных жертв. Туда ей и дорога.