Авантюрист

И не только они. Жизнь в другом мире продолжала радовать «открытиями чудными». Расторопный рядовой по имени Афанасий принес нам с Молчуном две металлические кружки исходящего паром травяного отвара. Мастер извлек из-за пазухи берестяную цилиндрическую посудинку, из которой натряс себе в чай щепотку снадобья. Характерный запах мгновенно воскресил в памяти недавнюю находку в хабарнике наемника — серый порошок в широкой стеклянной колбе. Суфлер бодрствовал и не оставил меня в неведении. Загадочную субстанцию, называемую ашем, доставляли из самого центра Скверны, точнее, из глубоких подземелий, куда никогда не ступала нога нормального человека. Суфлер не имел точной информации относительно происхождения порошка: преобразованный Скверной прах живых существ, споры неизвестного растения, алхимический продукт — версий было много.

Средство, метко прозванное за последствия «бошколомом», увеличивало активный запас магической силы человека и стимулировало ее пополнение. Пользовались ашем, как правило, люди не слишком одаренные магической силой, а также те, кому приходилось постоянно применять в своей работе магию: врачи, алхимики, ремесленники. Регулярное употребление пахучего серого порошка вызывало привыкание, со временем кроме головной боли проявлялись более серьезные побочные эффекты, начиная от расстройства памяти и заканчивая неконтролируемыми вспышками ярости вплоть до полного помутнения рассудка с потерей магических способностей. Однако местные жители не привыкли консультироваться с врачами по таким мелочам, как повышенная раздражительность, а большей беды отмеренная доза Молчуну причинить неспособна, если мужик не начнет каждый день «торчать» на ней. Мастер заварил себе так называемый «егерский чай» — сбор лесных трав и четверть дозы коварного порошка. Мне же не предложил снадобья не из вредности или жадности, а потому, что сильным природным магам аш вреда наносил куда больше, чем пользы. Прихлебывая напиток, Молчун выпростал из-под униформы и сжал свободной рукой висящий на шее амулет.

Однако, гордец. Видел же, что я солдатам ружья заряжаю, а ведь его амулетик более деликатного обращения требует. Эх, одно дело «вспомнить», как обновлять и усиливать контуры вложенного в артефакт заклинания, а другое — уметь применять на практике. Ничего, господин подселенец, выберусь из болота, а там дайте срок, освою премудрость…

— Глазоотвод, — коротко пояснил Молчун, заметив мой интерес. — С одного «туза» снял в прошлогодней кампании.

Понятно, на солдатское жалованье такой не купишь. Устало кивнул, подтверждая назначение амулета — список моих талантов пополнился возможностью на небольшом расстоянии определять простейшие контуры заклинаний, вложенных в камни. Какое-то время мы молча пили чай, наслаждаясь относительной тишиной и спокойствием. Кто его знает, как сложится завтрашний день, но сейчас-то мы живы. Лелеем надежды и строим планы.

Мастер-стрелок поправил свою саблю — на гарде у лезвия сверкнул половинным зарядом утопленный в металл камешек.

— Не дает клинку тупиться, — с гордостью сообщил Молчун.

— Э-э, нет, боец. Это у тебя щит. Небольшой, но направленный. — Я обрисовал стрелку размер защитного поля его гамиона, немного расплескав свой напиток, и добавил, что при полном заряде амулет защитит от пистолетной пули. Пояснил, что хотел сказать словом «направленный» — щит автоматически принимал положение параллельно телу. Как и все изделия для носителей, не имеющих полноценных магических способностей, вложенное заклинание срабатывало независимо от владельца. Все, что требовалось от Молчуна, это регулярно заряжать прожорливый камешек.

— Благодарствую, — мастер выпустил отводящий глаза амулет и озадаченно положил руку на эфес.

Есть контакт! Общение со строптивцем налаживается — с удовлетворением отметил я.

— Я вот что спрошу, вашбродь, только не сер-ик-чайте… — стрелок икнул и осоловело повел глазами. Ничто не берется из пустоты, вот и аш преобразовывал физические силы человека в заряды гамионов, ослабляя тело и разум.

— И не собирался, — соврал я, перебив стрелка. Долгожданный сон все не шел.

— Дальше-то как будем?

— Воевать будем. — Руки перебирали гамионы к солдатским ружьям, выбирая пригодные для частичной подзарядки. — Бить их будем, солдат.

Я скрипнул зубами от душевной боли и досады. Месть следует употреблять в холодном виде и на трезвую голову. И это вовсе не про расчеты за пулю в моей спине. Стоило прикрыть веки, перед глазами вставал тракт, устланный телами русинов, жуткие раны солдат, лица лекаря и кадета над телом княжны Белояровой. Счет огромен и к непосредственным исполнителям и к тем, кто спланировал и допустил это безумие. Сейчас важнее спасти остатки батальона. Но просто так уйти нам не позволят.

— А…

— Завтра рано утром уходим, — упредил я не прозвучавший вопрос. — Сколько до ущелья Рока пути?

— Если по тропе, но с ранеными…

— С ранеными, Молчун, с ранеными. Своих не бросим.

— Три дневных перехода, но раненым тяжело придется.

— Места знаешь?

— Доводилось бывать…