Авантюрист и любовник Сидней Рейли

Примерно тогда же я впервые увидел Пепиту. Да, это был высокий класс, не толстозадая бакинская Зулейка. Даже голос у нее звенел, как золотая монета, брошенная на серебряный поднос. Грудь — высокая, как курс доллара на международных торгах. А держалась она с такой гордостью, будто родилась принцессой или дочерью банкира.

— Какая фемина! — я не мог не выдать своего восхищения. — Господи, я бы отдал половину всего, что имею, только бы приблизиться к ней!

— Маловато, — усмехнулся Мандро. — Обычно сеньорита Бобадилья вытряхивает из своих избранников не половину, а все до последнего сантима…

Его реплика отдавала чудовищным цинизмом. Меня покоробило. Такая женщина, как она, не просит, не требует денег — ей отдают добровольно… Впрочем, Иштван, как всегда, прав, — Пепиточка обходится втридорога: она не признает ни дешевых квартир, ни дешевых вещей, ни дешевых развлечений. Зато и обладать ею — умной, красивой, дорогостоящей шлюхой — высший шик.

— До чего ты мне надоел! — подзадоривает она меня, когда я лезу к ней под юбку. И слова у нее такие тягучие, как мед. — Винтик, ну невозможно же все время заниматься только любовью. Мне хочется куда-нибудь выйти, встретиться с друзьями, посетить Опера…

На ее языке это все означает деньги, много денег. Она блистает и развлекается, а я плачу — и плачу горькими слезами. Вот что такое большая, настоящая любовь…

…Соседка по коммуналке Светлана Кирилловна еще очень бодрая для своих лет и день-деньской хлопочет по хозяйству. Она печет такие пирожки, что просто пальчики оближешь. Хорошо бы провести остаток наших дней, наслаждаясь совместной жизнью…»

Глава 2 ВСЕ ПРОДАЕТСЯ И ПОКУПАЕТСЯ

Мюнхен, 1915 год

Поезд дернулся и остановился.

— Приехали, что ли? — Массино выглянул в окно вагона. В лицо ударили огни перронных фонарей. — Где это мы?

По коридору затопали сапоги, в дверь купе застучали прикладами. Послышалась грубая, тяжелая немецкая речь.

— Сейчас, сейчас, господа, — засуетился Винченцо, поспешно перепрятывая алмазы из дорожного баула под стельки ботинок. — Сию минуту! Момент!

Он открыл дверь, деланно зевая и завязывая шелковые шнурки ночного халата. И отлетел в сторону, отброшенный весомой солдатской рукой. Кто-то поднял его за шиворот и здорово тряхнул.

— Витте… — Массино втянул голову в плечи. — Я есть друг германского рейха… Занимаюсь коммерцией… Вот мои бумаги… — Он протянул офицеру паспорт на имя Франца Беренса, гражданина Швейцарии. — Их бин… нейтральная страна… герр лейтенант…

Немец просмотрел документы и сунул их себе в карман. Сказал что-то солдатам. Те принялись рыться в багаже.

— Я не понимайт, — Винченцо перешел на ломаный язык, как будто так проверяющие разобрали бы хоть слово. — Комерц… Германия — великий страна…

Вещи из баула разлетались в разные стороны. Массино обрадовался, что вовремя перепрятал камушки. Но его схватили и стали выводить из купе.

— Э-э! Куда? — закричал торговец, отчаянно вырываясь к выглядывающим из-под спальной полки ботинкам. — Дайте, сволочи, одеться. Их бин больной! Мне нельзя простужаться!

Солдат ткнул его в спину прикладом. Почему-то боль от удара воскресила в Винченцо некоторые познания в языке Гете и Шиллера.

— Дойчен швайне! — яростно отбивался он. — Вас ист дас? Их бин иностранец! Эй, кто-нибудь! Хельфен зим мир, битте!

Но его призывы остались без ответа. Массино выволокли из вагона, офицер ударил его по голове рукояткой пистолета, и гражданин Швейцарии Франц Беренс потерял сознание.

Очнулся он от чьих-то громких голосов. Опасливо приоткрыл глаза и заметил, что над ним склонился человек в белом халате.

— Доктор! — прошептал Винченцо. — Я вас озолочу, только помогите!

— Отшень карашо, галюптшик, — кивнул доктор. — Вы мошете кафарит. Отфетшайт на фапросы.

Другой голос что-то пролаял по-немецки. И, скосив глаза, Массино узнал офицера, руководившего его арестом.

— Господин лейтенант спрашивает, — перевел доктор, — кто вы такой и с каким заданием проникли на территорию Германии.

— Я швейцарский подданный… Моя фамилия — Беренс, занимаюсь коммерцией…

— У нас другие сведения. Вы — русский разведчик и преследуете шпионские цели. Кто ваш связной? Где назначена встреча?

— Помилуйте, — озадаченно спросил Винченцо, — какой связной? Я занимаюсь куплей и продажей, а к политике не имею никакой причастности…

— Ваши документы — фальшивка. На самом деле вы гражданин воюющей с нами России. Говорите правду, иначе к вам применят пытки, — монотонно переводил доктор.

— Ладно, хрен с вами! — отчаялся Массино. — Я действительно не швейцарец, а итальянец. Ита-лиа-но… Парларе италиано? Нет! Так какого черта морочите мне голову? Я буду жаловаться, учтите! У меня связи в самых высоких финансово-промышленных сферах. Круппа знаете? Ну, так я пожалуюсь самому Круппу!

Немцы о чем-то посовещались между собой.

— Немедленно развяжите мне руки! — потребовал вошедший в раж Винченцо. — Иначе я за себя не ручаюсь!