Авантюрист поневоле

Без его влияния огонь, лишённый своего главного источника силы, начал отступать, постепенно угасая, как зверь, утративший свою ярость. Аргент был спасен.

Спустя некоторое время площадь начала оживать. Уставшие, но спасённые горожане медленно заполняли улицы, собираясь у центра города. Гримзл стоял перед толпой детишек и с преувеличенной гордостью рассказывал о своих "героических" подвигах, особо останавливаясь на моменте со спасением кошки, которую он "вытащил буквально из пасти огня". Дети восхищённо слушали его.

Рейна стояла чуть в стороне, наблюдая за происходящим с привычной холодностью. Она сложила руки на груди, лениво поправляя повязку на глазу, которая покрылась тонкой плёнкой сажи. Её взгляд то и дело скользил по площади, улавливая каждую мелочь. Она замечала, как горожане шепчутся, обсуждают случившееся, но чаще всего её взгляд возвращался к Вите.

Что-то в нём не давало ей покоя. Он сидел у обугленной стены, казалось бы, полностью погружённый в собственные мысли. Его поведение было странным с самого начала этой истории, и теперь, когда пожар был потушен, Рейна пыталась понять, что именно её настораживает. Рейна хмуро прищурилась, её мысли вновь начали складываться в подозрительные узоры. Может быть, весь этот пожар — часть какого-то его плана? Может, это была хитроумная уловка, чтобы под шумок сбежать или замести следы? Изворот всегда был мастером в подобных трюках.

Витя сидел на земле, облокотившись на обгоревшую стену разрушенного дома. Вокруг него медленно восстанавливался мир: треск обугленных досок, приглушённые голоса, стук сапог по рассыпанным обломкам. Люди собирались на площади, но для него всё это было словно вдалеке, как если бы он находился в каком-то другом измерении — между прошлым, настоящим и неведомым будущим.

Даже когда к нему подошли родители мальчика, которого он вытащил из пылающего дома, Витя оставался в этом своём отстранённом состоянии. Родители, с лицами, искажёнными пережитыми страхами, переполненные благодарностью, низко поклонились ему. Их слова, полные признательности, были искренни, но долетали до его сознания словно сквозь толщу воды. Он лишь скромно поблагодарил их и кивнул, изображая нечто похожее на улыбку, но не более. Внутри него не было ни облегчения, ни чувства выполненного долга, ни гордости за спасённую жизнь.

Витя чувствовал только одно — страх. Холодный, липкий страх, который глубоко проникал в его разум, словно туман, заполнивший все его мысли. Он не покидал его с того момента, как ощутил вибрацию фатуметра в кармане. Это было не простое чувство тревоги — это был страх перед чем-то неизбежным, перед неизвестной тенью, которая медленно, но неумолимо приближалась.

Когда родители мальчика ушли, он медленно вытащил фатуметр из внутреннего кармана своего сюртука. Стрелки прибора дрожали, как испуганные зверьки, готовые броситься врассыпную. Они словно реагировали на что-то невидимое, невысказанное, но всё же очень реальное. Витя не мог оторвать от них взгляд — в их беспокойном движении было что-то, что вызывало в нём невыносимое напряжение.

Он хмуро смотрел на прибор, чувствуя, как внутри его души с каждым мгновением нарастает тяжесть, словно камень, давящий на грудь. В голове эхом прозвучали слова Бравирона: “Он проклят. На нём лежит Draco Magia, самое страшное проклятие для любого мага. Каждый раз, когда он использует магию, он приближает свою смерть.”

Тюрин многое пережил за последнее время. Оказаться в другом мире, в чужом теле — теле преступника и едва не погибнуть в Межмировом Океане. И всё это время ему было страшно.

Когда он ринулся в пылающий дом, его сердце, конечно, колотилось в груди. Страх поднимался внутри, как горячая волна, но это был знакомый страх, почти привычный. Этот страх был управляемым, он подчинялся его воле, направлял его действия, но не захватывал полностью. Это было как прыжок в ледяную воду — шокирует, но не парализует.

Но сейчас, глядя на хаотично вибрирующие стрелки фатуметра, Витя ощутил нечто совсем иное. Это был настоящий, парализующий страх — страх, который пронизывал его до глубины души.

Стрелки дрожали, готовясь начать отсчет.

Глава 18 Первое приключение

Мэр Аргента, полный мужчина лет пятидесяти, развалился за своим массивным дубовым столом, который так прогнулся под его весом, что казалось, ещё немного, и стол тихонько вздохнёт, прежде чем рухнет на пол. Его круглое лицо светилось довольной улыбкой, а хитрые глаза весело поблескивали, несмотря на серьёзность обсуждаемого вопроса.

— Ну что, Борт, — начал мэр, откинувшись на спинку стула, который недовольно заскрипел, — опять всех спас, как всегда?

Борт, стоявший напротив, криво усмехнулся. Он знал мэра уже много лет и каждый раз после очередной катастрофы их разговоры начинались примерно одинаково.

— Пустяки, — буркнул Борт, садясь на стул напротив. — Или ты наконец решился наградить меня за все заслуги перед городом?

Мэр сдавленно хохотнул, его лицо покраснело, а толстые пальцы забарабанили по столу.