Авантюристы

На рассвете выяснили, куда же заехал злополучный дилижанс. Карета стояла посреди обширной пустоши, позади виднелась какая-то деревня, справа и слева темнел лес. А прямо по ходу, в десятке саженей от копыт передних лошадей, обнаружился глубокий овраг, на дне которого клубился густой туман.

— Бог уберег! — убежденно воскликнул Терентий, опасливо подходя к провалу. — Кабы не господь, так бы и сверзились в общую могилку!

С дамой, ехавшей до Тулы, при виде опасности, которой чудом удалось избежать, сделался легкий чувственный припадок.

Мужчины, сквозь зубы кляня мирно спавшего на козлах Нарышкина, отправились в деревню за подмогой. Они вернулись примерно через час, перепачканные дорожной грязью, и привели с собой пятерых заспанных мужиков и пару тощих крестьянских лошаденок. Немедленно возникла та суетливая неразбериха, препирательства и ругань, обычно предшествующие любому делу, за которые только не берется русский народ. Наконец с божьей помощью почти по ступицы увязнувший в сырой земле дилижанс удалось вытолкать и выволочь на большак.

— Как же это вас, болезных, угораздило? — скребли затылки мужики. — Мы ж давеча слыхали, как вы скрозь деревню проехали… Эк, куды вас занесло-то!

Когда дилижанс был выкачен на дорогу, мужикам дали расчет, и они, премного благодарные, тут же испарились.

Прежде чем тронуться, осмотрели поклажу. Выяснилось, что пропал баул направляющейся в Малороссию купчихи и два мешка с казенной почтой. Купчиха взвыла белугой, и ее долго пришлось приводить в чувство.

— Теперь, матушка, уж не сыщешь добро Ваше. Такой народ, что не зевай. Ни в жисть не признаются! — резонно заметил Терентий.

— Хорошо, что только вещи взяли, а ведь могли бы и насилие учинить, — задумчиво произнесла худая помещица.

— Такой уж народ! Вор на воре и вором погоняет, — вновь рассудительно ответствовал Терентий и полез на козлы править шестеркой, поскольку кроме него никто не умел управляться с таким экипажем. Отоспавшийся карлик-форейтор, тревожно озираясь в сторону Нарышкина, пытался помогать с удвоенным рвением. Каких-либо следов пропавшего кондуктора так и не обнаружилось.

Терентий правил осторожно. Проголодавшиеся лошади, почуяв близость почтовой станции, на которой ждали корм и отдых, бодро рысили по укатанной дороге. Вполне рассвело, но день обещал быть сереньким, солнце только угадывалось среди плотной пелены облаков. Нарышкин икал и ежился, в полудреме покачиваясь рядом с Терентием.

….До Тулы доехали к обеду.

На станции пассажиры дилижанса в голос объявили, что путешествовать далее в компании Нарышкина отказываются наотрез. Возмущенные путники разошлись в своем гневе не на шутку. Кондуктор так и не отыскался. Казенная почта и купчихины вещи пропали безвозвратно и все по вине Нарышкина — так гласило общественное мнение. Кроме того, сильно нарушился график движения. Плюгавый смотритель Тульской станции выглядел встревоженным. В воздухе запахло словом «полиция». Самым лучшим выходом было, не нарываясь на скандал, ретироваться подобру-поздорову, что наши герои и сделали.

Покинув гудевшее, как улей, здание станции, они долго петляли незнакомыми тульскими переулками. Вскоре пошел дождь, за его пеленой виднелись только заборы, фабричные трубы, да вдалеке над мокрыми крышами домов угадывались массивные башни Кремля с куполами соборов.

— Мерзость… — ни к кому особенно не обращаясь, произнес «Гроза морей». — Голова просто разламывается!.. Что это за город?

— Тула, сударь, — невозмутимо ответил Терентий, сдувая с носа повисшую на нем каплю.

— Тула… — проворчал Нарышкин. — Что-то не верится мне, что это Тула. Где ж самовары? Я пока вижу только одни проклятые заборы. Чай пьют здесь или нет?

Катерина рассмеялась:

— Да вы, Сергей Валерианович, поди, уж разучились чаи-то пивать!

Минут через десять мокрого хода на пути наконец попалась гостиница. Название разобрать не удалось, да и кому было охота стоять под дождем, силясь прочесть вывеску, укрепленную почти под самой крышей. Внутри было темно и покойно, как в норе. За конторкой служителя горела масляная карсель. Из ресторации доносились звон посуды да унылые переборы гармошки. Сергей поморщился, как от зубной боли.

— Есть у вас тут тихие номера? — спросил он у служителя. — Такие, чтобы без музыки?

— В осьмом и десятом очень покойно-с, — угодливо изогнулся служитель, — никто не потревожит, не извольте сомневаться.

— Не надо так кричать, — медленно ответил Нарышкин, оглядывая согбенную фигуру служителя. — Терентий, заплати сколько нужно и дай ему рубль — чтобы нас никто не беспокоил.

Служитель понял с полуслова и, приложив ладонь к губам, дал понять, что будет нем как рыба. Опасливо косясь на Нарышкина, он сиплым шепотом подозвал мальчишку коридорного, чтобы тот проводил господ.