Авантюристы его величества

Комиссия продолжала работать ни шатко ни валко, Мандельштам, с убийственным разумом шахматиста точно вел свою партию, выкладывая в нужный момент те или иные документы, полученные от русской резидентуры, чем приводил в тихое бешенство противную сторону. От работы комиссии устали все. Даже европейская пресса давно утихла и переключилась на другие сенсации. Наконец 25 февраля 1905 года все закончилось. Единственным материальным наказанием для русской стороны стали 65000 фунтов стерлингов компенсации английским рыбакам и судовладельцам.

1 марта 1905 гола. Париж. Франция

Рачевский в своем кабинете читал свежий выпуск «Летописи войны с Японией» и улыбался.

В дверь постучали.

-  Разрешите, Петр Станиславович, - попросился войти Лартинг.

-  Конечно, здравствуйте, жду вас - пригласил Рачевский. - Поздравляю, все, слава богу, закончилось. Я тут читаю статейку нашего борзописца Важина касательно заключения комиссии. Хорошо, подлец, пишет. Вот послушайте, ага, тут: «Комиссия, наконец, покончила свою многотрудную и щекотливую деятельность. Без сомнения, постановление конференции о Гулльском инциденте займет почетное место в ряду других хитро сплетенных дипломатических актов. Это своего рода перл дипломатической литературы. Поставленная перед трудной задачей примирить резко друг другу противоречащие взгляды русского и английского правительств на обстоятельства, вызвавшие столкновения эскадры адмирала Рожественского с загадочными судами на Доггер банке, конференция с удивительной ловкостью обошла эту проблему. Она нашла возможность, уклонившись от категорического постановления, удовлетворить, до известной степени и русское, и английское общественное мнение. В ряд своих заключений относительно действий нашей эскадры и поведения рыбаков доклад  комиссаров  в довольно уклончивой форме дает то подтверждение английских притязаний, то выступает на защиту правильности действий нашей эскадры. Лавируя таким образом, они стремились угодить и нашим, и вашим, чтобы и овцы были сыты, и волки целы». Каково! Молодец!

-  Что же, это только подтверждает провал японцев и англичан.

-  Да-с, приятно, что мы с вами приложили к этому руку. Однако заметили, Акаси как призрак, мы все время ощущали его, чувствовали его дыхание, но практически не сталкивались впрямую.

-  И слава богу, известно, чем такие встречи заканчиваются, - задумчиво сказал Лартинг.

-  Это верно. Итак, считаю совершенно необходимым отметить нашу маленькую победу, отужинав в хорошем ресторане. Тем более, я имею сведения из вполне достоверных источников, что нас решили осыпать милостями в виде чинов, наград и денежных знаков. Мы, конечно, для отечества старались, но согласитесь, приятно, что и отечество о нас не забывает. Вы как, не против?

-  Не против, - улыбнувшись, согласился Лартинг.

ЭПИЛОГ ВТОРОЙ ЧАСТИ

Из письма Директора Департамента Полиции Начальнику Главного морского штаба Верениусу.

Доверительно.

«Милостивый Государь Андрей Андреевич.

Состоящий при Министерстве Внутренних Дел Коллежский Советник фон Лартинг, на коего возложена была охрана пути следования Второй Тихоокеанской эскадры в Балтийском и северной части Немецкого моря, с полным успехом исполнил вверенное ему дело государственной важности, и при том при сравнительно незначительных затратах......»

Часть третья «ТАИНСТВЕННЫЙ МИСТЕР ГРАФТОН»

5 апреля 1905 года. Стокгольм

Весеннее солнце игриво поблескивало над прекрасной столицей Швеции, бесчисленное количество самых разных водоплавающих пернатых, вспенивая воду под Королевским мостом, встречали начавшуюся наконец весну, радостно гогоча на все лады. Гамластадт, или Старый Город оправдывал свое название и действительно был самой старой частью Стокгольма. Здесь, в одном из тихих кафе на улице Дроттергартен, разговаривали двое мужчин: один, молодой розовощекий блондин - явный скандинав, а другой, постарше, по всей видимости, японец. Беседа, как ни странно, шла на русском.

В кафе было бы совсем уютно и спокойно, если бы не два французских туриста с их громоздким фотоаппаратом. Они довольно громко разговаривали, хихикая, приставали к официантке, называя ее свежей булочкой и шведским круассанчиком. Молодая пышнотелая шведка, смущаясь, краснела, вяло отбиваясь от попыток сфотографироваться.

Наконец, молодым повесам удалось уговорить девушку, и они по очереди с ней сфотографировались, естественно ухватив ее за талию, отчего девушка стала красной как рак. Наконец, французы выкатились на улицу и начали снимать там.