Авантюристы. Морские бродяги. Золотая Кастилия

– Мое донесение будет коротким, адмирал, – сказал тот. – Нам постоянно благоприятствовал попутный ветер. В четырех лье от острова мы соединились с другими судами и все вместе, как коршуны, налетели на Арубу. Вы не отдали мне приказаний на этот счет, но, поскольку я подозревал, что место общего сбора, назначенное для встречи с вами, должно находиться недалеко от того места, которое вы намеревались атаковать, я стремился пресечь нежелательные слухи и поэтому завладел островом. Местные жители очень бедны, и их мало, они не ожидали подобного нападения с нашей стороны и дали себя обезоружить, даже не пытаясь оказать бесполезное сопротивление. Я велел потопить все суда на случай, если бы кто-нибудь вздумал бежать, выставил на берегу часовых, а для пущей предосторожности поставил опытных людей караулить в лодках, делая вид, будто они занимаются рыбной ловлей. После нашего прибытия десять каботажных судов пристали к острову. Нет необходимости говорить, что ни одно из этих судов не ушло в море. Мы взяли их в плен, чем они немало были удивлены, – прибавил Морган, смеясь. – К этому мне нечего прибавить, адмирал.

– Примите мои искренние поздравления, любезный Морган, – ответил Монбар, – трудно было провести это дело с большим тактом и большей ловкостью. Впрочем, назначив вас вице-адмиралом флота, я знал, на что вы способны, и был спокоен. Теперь речь идет о том, каким образом мы можем высадиться на берег незаметно для неприятеля. Вопрос серьезный: город, который мы собираемся брать приступом, расположен на берегу озера. Он хорошо защищен, имеет многочисленный гарнизон под командованием опытного офицера, который будет храбро защищаться. Я в этом убежден, потому что прекрасно его знаю. Теперь пусть говорит Филипп д’Ожерон, который тщательно изучил положение неприятеля и которому, как я уже имел честь вам сообщить, пришла первому мысль об этом предприятии. Говорите же, брат, мы слушаем вас, – обратился он к молодому человеку.

Филипп встал, краснея и смущаясь от похвал своего командира, и в душе оскорбленный насмешливыми взглядами кавалера де Граммона. Он понимал, что кавалер, чью наблюдательность усиливала ревность, разгадал его тайную мысль и причину, по которой ему захотелось овладеть именно Маракайбо, вместо всякого другого, такого же богатого города. Однако Филипп сделал над собой усилие, подавил волнение и решительно заговорил.

– Вы желаете узнать мое мнение, братья, – сказал он, – хотя я самый молодой среди вас и мой опыт почти ничтожен. Однако я не стану отказываться от вашего приглашения, в нескольких словах сообщу все, что знаю. Как вам сказал адмирал, город хорошо защищен. Мне кажется, что было бы благоразумно, прежде чем предпринять что-либо, удостовериться, известно ли кому-нибудь о нашем присутствии на этом берегу. Здесь плавает множество каботажных судов, многие ходят только на веслах и, несмотря на нашу бдительность, могли пройти незаметно для нас ночью. Наши суда совсем не похожи ни на испанские, ни на голландские, так что, если это случилось, мы непременно будем узнаны и по всему побережью поднимут тревогу. Таким образом люди, на которых мы хотим напасть врасплох, завлекут нас в сети, которые мы сами хотим им расставить.

– Ваше замечание совершенно справедливо, – ответил Монбар, взглянув на других капитанов. – Какие меры вы предлагаете принять?

– Мы видели здесь несколько испанских бригантин. Очень легко захватить одну из них. Мы заставим наших пленников сообщить нам сигналы, известные часовым на берегу. Бригантина войдет в озеро, дойдет до Маракайбо и вернется обратно с сообщением о том, что видела. Если мое предложение будет принято, я прошу назначить меня командиром бригантины.

– А я, брат, прошу позволения быть с вами, – усмехнулся де Граммон.

Филипп с иронией поклонился ему и сел на место.

– Есть ли у вас, братья, какие-либо возражения против этого предложения? – спросил Монбар.

Все молчали.