Авантюры студиозуса Вырвича

— Ваши мости совсем обезумели! — Прантиш стал между врагами. — Мало того, что из-за вашей несвоевременной горячности не осуществится наша миссия, но и мы все погибнем! Во время фэста в городе под угрозой смертного наказания запрещено всякое насилие. Вас, пан Гервасий, повесят! А нас посадят в острог. И пользы будет, как у гуся овес покупать.

О запрете насилия Прантиш врал, но вполне возможно, какой-то подоб­ный обычай в Дракощине существовал.

— А вы бы, пан Полоний, сходили лучше посмотрели, как прелестник Доминик с мечом красуется, — язвительно бросил Вырвич Богинской. Та легко соскочила с подоконника.

— Ой, и правда! Как же пропустить такое зрелище! Для моего шляхетско­го воспитания героические примеры необходимы! А пан Гервасий не боится близко к дракону подходить?

Княжна, как всегда, ловко расшевелила нужные чувства. Лёдник и Агалинский, все еще тяжело дыша, готовые загрызть друг друга, немного охоло­нули. Пан Гервасий поднял свою саблю и обратился к доктору:

— Только потому и позволяю тебе еще немного пожить, что знаю — недолго.

И выскочил из помещения, так хлопнув дверью, что даже пауки разбежа­лись по щелям.

Лёдник молча надел камзол, на котором не хватало пары пуговиц, поднял саблю, стараясь не смотреть на Прантиша.

— Если васпан не дорожит собственной жизнью, — холодно промолвил Прантиш, — то подумал бы о судьбе двух человек, что напрямую зависят от его жизни.

Профессор вложил саблю в ножны так яро, будто втыкал в тело злейшего врага, и тоже хлопнул дверью.

С такими жильцами «Золотая курица» долго не простоит, на дощечки-камешки рассыплется.

Полонея с милой улыбкой приблизилась к Вырвичу, вся такая же куколь­ная, как Дракощин, в аккуратном паричке, голубом камзольчике с серебряны­ми пуговками, белых чулочках.

— Пан Вырвич, а что за присягу дал пану Агалинскому доктор?

Вырвич только молча просверлил коварную паненку взглядом:

— А вы впредь, пан Бжестовский, хорошо подумайте, прежде чем раз­жигать ссоры между взрослыми мужчинами, потому что следующий раз их, возможно, не удастся остановить, а если Лёдник умрет, вы останетесь один на один с паном Агалинским.

Панна немного побледнела, но Прантиш не стал ждать ее ответа и выбе­жал вслед за своим профессором.

Солнце щедро золотило даже серые камни мостовой. Люди валом шли к ратуше. В одном месте, где улицу перегораживала огромная лужа, в кото­рой плескался позавчерашний дождь, проворные местные ребята сладили хороший бизнес, перенося на собственных спинах через грязные волны тор­жественных паней в необъятных юбках и панов в белых чулках. Пан Полоний Бжестовский, естественно, воспользовался этим предложением.

А за вход в ратушу и честь присутствовать при испытании ангельского меча, оказалось, нужно выложить целых пять цехинов! Лёдник прошипел, что предприимчивый Дракощин выдоит даже магнатские карманы, но пан Агалинский и не задумался. А чего там — радзивилловским золотом кошелек набит, как рождественская колбаса.

Ратушу украшали два шитые золотом штандарта. На одном — правиль­но — пронзенный мечом дракон, на втором — архангел Михаил на коне. Первый этаж ратуши представлял собой огромный зал с колоннами, в кото­ром было так удобно разместиться важным гостям. Дамы со своими фижма­ми проплывали, как заваленные цветами челны, окутанные почти зримыми облаками парфюма, некоторые из панов демонстративно поднимали к глазам последнее свидетельство прогресса, только что из Парижа, — круглые сте­клышки на ручках, эдакая усовершенствованная линза батюшки пана Гервасия Агалинского, какую тот подарил симпатичной горничной. И пан Доминик со шрамом во лбу был здесь же — сиял, что начищенный червонец. Панна Богинская так и прилипла к нему взглядом. Ясно, если б не в мужской одежде, испытала бы на красавчике свои чары.

Затрубили фанфары. Пан Доминик торжественно подошел к постаменту в конце зала, на котором под стеклом лежал меч с эфесом в виде лилии. Два кавалера распахнули стеклянные створки.

Естественно, меч в руке избранника не засиял, не расцвел и не пустил сноп искр.

О чем с должной грустью было объявлено.

Битва с драконом откладывалась на год. Зато сейчас ожидалось очередное кормление чудища. Выбор жертвы для него (самой пригожей девицы). Теат­ральное представление. Турниры лучников и бардов, танцы, ярмарка.

А как же горькая судьба отданной на съедение девушки? Осознание, что чудище не побеждено? Ничтожные трусы!

Вдруг послышался громкий рык. Дамы, как положено, завизжали. Несколько слуг в красных одеждах торжественно провели через зал белую телушку, украшенную красными лентами.

— Он проглотит ее целиком! — объявил важный пан, тоже в красном кафтане.

Местный дракон питался явно не яичницей.

Прантиш был взбешен. Пан Доминик все так же самоуверенно прохажи­вался в сопровождении свиты и отвечал на глупые вопросы, вроде — как он не боится отправляться на битву со страшилищем?