Аварийный взлёт

Что она могла увидеть? Все это следовало изучить буквально по секундам и по миллиметрам.

Однако это занятие прервал звонок Казика.

— Здравствуйте, Сергей Геннадьевич, вы вчера не взяли трубку, я послал вам СМС.

— Спасибо, Аркадий Михайлович, с телефоном у меня получилась неувязка, но СМС я прочитал, написал вам «спасибо». По поводу Нины Григорьевны я даже не сомневался.

— Олег Романович просил вам передать, что вы можете прямо сейчас навестить Ольгу Валерьевну. Если, разумеется, у вас нет неотложных дел.

— Я готов! — почти как юный пионер откликнулся Дергачев.

— Вот и отлично. Но к вам будет просьба… — Голос Казика приобрел некоторую вкрадчивость. — Мы бы хотели, чтобы вы постарались разговорить Ольгу Валерьевну…

— В каком смысле? — насторожился Сергей.

— Мы вчера с Олегом Романовичем попытались побеседовать с Ольгой Валерьевной, но она была слишком слаба, растеряна… В общем, мы не стали усердствовать, и наша беседа ничего не дала. Коллеги Олега Романовича проверили все, связанное с Ольгой Валерьевной, и не нашли ни одной зацепки, зачем кому-то понадобилось ее… — Казик замялся и подобрал более мягкое слово, — убрать. Кроме одного. Судя по камерам, да и Ольга Валерьевна не отрицает, она находилась в кофейне в общем зале как раз в то время, когда там был Марадинский. Мы полагаем, она могла стать свидетелем чего-то. Ну, вы, вероятно, сами так думаете, — отдал должное психолог. — Однако у Ольги Валерьевны нет никаких предположений. Но у нас есть определенная надежда на вас. Понимаете, бывают ситуации, когда наиболее полезны… скажем так… не следователь и даже не психолог, а… более близкий человек…

— Я — близкий ей человек? — вырвалось у Дергачева, и он тут же смутился.

Казик то ли ничего не уловил, то ли сделал вид, произнес с интонацией само собой разумеющегося:

— В разговоре с нами она упомянула вас пять или шесть раз. И, мне показалось, с теплотой…

Он ее едва узнал.

Всегда с аккуратной прической, тщательным макияжем, элегантно одетая… Спокойная, воспитанная, любезная… Образцовая начальница зала для особо важных персон.

С растрепанными волосами, с осунувшимся, словно полинялым лицом, с какими-то выцветшими глазами… Она была такой жалкой, что у Сергея аж все внутри сжалось. И сердце заболело, и душа заныла, и захотелось крепко-крепко прижать ее к сердцу и обласкать душой.

Она была совсем другой, чем еще несколько дней назад, хотя в другую она начала для него превращаться постепенно, вроде бы незаметно, и вот сейчас он понял: эта женщина, похожая на неказистую тряпичную куклу, — для него необыкновенно дорога.

Странно, но он совсем не удивился. Напротив, успокоился. Все то, что его подспудно — вне всякой связи с реальными событиями — тревожило и чему он не мог найти объяснения, вдруг обрело ясность. Ну да, так бывает, причем быстро. Он ведь когда-то, много лет назад, все ясно и быстро понял про девочку, которая стала его женой. А потом все ясно понял про женщину, которая расхотела быть его женой, правда, получилось это не совсем быстро, а потому мучительно.

Сергей Дергачев, по словам уже бывшей жены, слишком часто маялся и, чего никак не ожидал, заставлял маяться близких. А все потому — он наконец это понял, — что всегда хотел ясности. И вот теперь он обрел ясность в своем отношении к женщине, которую еще несколько дней назад воспринимал как совершенно чужую, а теперь — как очень близкую.

Однако у него не было никакой ясности — кто и зачем пытался убить эту женщину. Вот что страшно.

Он всегда обращался к ней на «вы» и по имени-отчеству, а тут сказал:

— Оля… ты ничего не бойся.

Ему показалось, что именно эти слова, а не вопросы о самочувствии, самые правильные.

Она всегда обращалась к нему на «вы» и по имени-отчеству, а тут сказала:

— Сережа… я не боюсь. Ты ведь меня уже однажды спас… И Нина…

«Еще не спас. Но обязательно спасу», — подумал Сергей.

— Оля, врач мне дал мало времени. А я должен тебя спросить… а ты должна вспомнить… ну… попытаться. Ты была в пассажирском терминале в тот день…

— Да, я уже говорила следователю… Я была… но я ничего особенного не заметила… — прошептала она.

— А как ты вообще там оказалась?

Она слабо улыбнулась:

— Я часто хочу к Рустаму… там самый вкусный кофе… Самый вкусный вообще в городе…

«Надо будет внимательно изучить, что происходило в те минуты, когда она просто сидела лицом к залу и пила кофе», — отметил для себя Дергачев, вслух же произнес:

— Ты сидела и смотрела в зал.

— Машинально… Я не приглядывалась…

— А потом появился директор, и ты спряталась за дерево. Почему?

Ольга смутилась.

— Я не хотела попадаться ему на глаза… Я не знала, как он отреагирует… В рабочее время я пью кофе в общем терминале… Хотя в нашем зале есть свое кафе и у нас в служебке есть хорошая кофемашина…

— И что? — не понял Сергей.