Аварийный взлёт

— Ну… это действительно тайна следствия, — после некоторой заминки произнес полковник. — Но вам некоторые сведения сообщить могу. У нас есть основания полагать, что покушения, — а их все-таки было два, нападение на Егорову около дома мы теперь не считаем случайностью, — непосредственно связаны с убийством в аэропорту. Скорее всего, она стала невольным свидетелем чего-то, что может прояснить это преступление.

— Да неужели? — удивился директор.

— Мы так считаем. Но… — Купревич развел руками. — Она ничего не может вспомнить.

Директор посмотрел разочарованно:

— Однако есть весьма хороший шанс. Его предложил наш эксперт психолог Казик. Он хочет провести сеанс гипноза. Казик уверен, что информация заложена в подсознании Ольги Валерьевны, и с помощью гипноза эту информацию удастся извлечь.

— Да неужели?! — повторил Огородов не просто удивленно, а прямо-таки изумленно.

— Вот именно. Однако это дело непростое, по мнению Аркадия Михайловича, нужна специальная подготовка. Перво-наперво он пытается составить некий психологический портрет Ольги Валерьевны. Естественно, мы собрали определенную информацию, но Казик попросил еще и «личное дело», хочет посмотреть написанную ею автобиографию и прочие сведения — так сказать, для полноты картины и, соответственно, максимального успеха сеанса.

— Очень интересно… Даже в некотором смысле оригинально… — оценил директор.

— Ну, оригинальности у нашего эксперта хватает, — согласился полковник. — Мы полагали, свой сеанс он проведет в больнице. Однако Казик категорически против. Дескать, больница — не то место, где человек может полностью расслабиться… и тому подобное. Настоял, чтобы сегодня вечером мы перевезли Ольгу Валерьевну к ней домой, где она приведет себя в порядок, успокоится, выспится не на больничной койке, а на привычной кровати… В общем, окажется в родных стенах, которые, как известно, помогают. А утром Казик планирует провести свой сеанс. Ну а после опять увезем Ольгу Валерьевну в больницу долечиваться.

— Минуточку, — насторожился директор. — Но ведь в больнице вы ее охраняете, а дома… это же может быть опасным.

Полковник рассмеялся.

— Неужели вы думаете, мы Ольгу Валерьевну оставим без пригляда? Выставим охрану у ее квартиры, возьмем под наблюдение территорию вокруг дома. Тут проблем не возникнет. А если у Казика все получится, мы сильно продвинемся в расследовании. Казик уверен, что все получится.

— Удачи! — пожелал директор. — Если от меня нужна будет какая-то помощь, обращайтесь.

— Помощь нужна только одна, — сказал Купревич. — Разрешите на некоторое время отлучиться с работы Нине Григорьевне Кондаковой. Мы хотим ее попросить привести в порядок квартиру Ольги Валерьевны. Там все-таки побывало достаточно людей, натоптали, что-то испачкали…

— Никаких проблем, — заверил Огородов.

Через полчаса к дому Егоровой подъехала машина, из которой выгрузили приспособления для уборки, а также небольшую стремянку, одетые в рабочие комбинезоны Кондакова и девушка.

— В двух квартирах на этаже никого нет, все на работе, — сказала девушке Нина Григорьевна. — Дома могут быть только старики, которые живут напротив, но я их отвлеку, зайду к ним малость поболтать.

Старики, однако, тоже отсутствовали, и девушка без помех установила в зазор около электрощитка крошечную видеокамеру, направленную на дверь Егоровой. С самой двери она сняла ленту, которая опечатывала квартиру. Последующие два с половиной часа Нина Григорьевна занималась уборкой, а девушка устанавливала по всей квартире камеры, регулярно с кем-то связываясь и уточняя детали.

Через полтора часа после отъезда Кондаковой группа наружного наблюдения передала сигнал готовности — к подъезду подошел парень в черной куртке с длинными, почти полностью закрывающими ладони рукавами, с надвинутым на голову капюшоном и в дымчатых очках. Парень быстро, через ткань рукава, набрал подъездный код, точно так же, через ткань, открыл дверь.

Трое омоновцев, с утра засевшие в квартире Кондаковой, мгновенно отодвинули чашки с недопитым бульоном и блюдо с заботливо приготовленными Ниной Григорьевной пирожками.

Судя по тишине в лифтовой шахте, парень отправился на нужный этаж по лестнице.(Это было самым опасным моментом, причем для всех, — несмотря на рабочее время, кто-то из жильцов вполне мог тоже оказаться на лестнице, но, к счастью, обошлось.) Перед последним пролетом парень остановился, огляделся, прислушался и едва ли не принюхался. После чего, буквально в два прыжка одолев ступеньки, оказался у двери Егоровой и, еще раз внимательно оглядевшись, а также надев перчатки, дважды позвонил в звонок. Ответом была тишина. В считанные секунды парень открыл дверь неким подобием отмычки и закрыл ее за своей спиной.