Аватары тьмы

— На Земле аватары охотились только за «лампочками», — сказала она, удивляясь, насколько спокойно звучит собственный голос. — Обычных людей они не трогали, чтобы не нарушать порядок вещей, в который эти гады сумели так давно и удачно встроиться. К чему рисковать, если и так имеешь постоянный приток пищи? Лысори потрошат души мёртвых и отправляют дальше, чтобы те потом снова вернулись на Землю набирать новый сок, который, после очередной смерти, опять потечёт в их поганые клювы. Бесконечный круговорот. Его нарушают только «лампочки» — они, после смерти, проскакивают мимо лысорей, ничего им не отдавая, а значит, развиваются и однажды найдут способ разнести их проклятую жральню к чертям. Вот почему на нас открыта такая жестокая охота! Особенно на меня, ведь я намного сильнее всех других «лампочек»… Так что — да, я уверена! Сожрав меня и, уж извини, Андрей, но очень вероятно, что и тебя, лысори уйдут, оставив этот пузырь в покое.

Шумно выдохнув, Андрей убрал руки, проведя ладонями по лицу, и безмолвно воззрился на Веру — сказать ему было нечего. Кошка Дина вдруг принялась умываться — типично кошачьим движением вылизывая лапку и проводя ею по носу, — словно всё это вообще её не касалось.

— Но… — Славик таращился на Веру, открыв рот, в глазах металось отчаяние. — Как же…

— Да вот так же! — подал голос драный Юрик. — Отдадим «лампочек» на съедение, и будем тут дальше сидеть. Только уже без изменений. Ведь ни Веры, которая может любую вещь или «тело» улучшить, ни теловика, который добывает формакоды, у нас больше не будет. Здорово? Как думаете?

Он встал и обвёл глазами жителей — многие заёрзали, кто-то что-то тихо бурчал себе под нос. На морде Пса появилась усмешка.

— Лично мне такая перспектива совершенно не нравится! — заявил он, а потом вдруг нырнул под лавку и вылез, держа в зубах слепленный из «киселя» компас.

— Вот! — Юрик подошёл к Вере и положил компас ей на колени. — Это мой предмет. Воспользуйся им, чтобы установить связь и прицепить меня к Славику — я тоже хочу накачать чёрных гадов своим адским коктейлем по самое не балуйся!

Вскочив, словно пружиной подброшенный, архитектор бросился к Псу, обнял и, уткнувшись в густую шерсть, неразборчиво что-то проговорил — видимо, слова благодарности.

— Да ладно, — Юрик хлопнул его лапой по спине и отстранился. — Я ж это… ради себя, если честно! Ошибку хочу исправить… ну, помнишь, ты говорил?

Славик кивнул — похоже, он был счастлив.

— Что ж, — закончив умывание, промурлыкала, нарочито подражая настоящей кошке, Дина и, раскопав под собой «кисель», извлекла оттуда розовую кружку с нарисованными на ней двумя слившимися сердечками. — Моя лучшая чашечка!

Дина протянула кружку Вере, улыбнулась и подмигнула Славику:

— Видишь, я тоже заранее подготовилась.

— Значит, трое! — расплылся в широкой улыбке архитектор. — Вера, нас уже целых трое!

— Четверо, — поправил Витя. — Я, знаете ли, тоже не собираюсь тут червяком в «кисель» зарываться, пока чёрные гады будут Веру с Андрюхой пожирать! Да и крысой быть надоело, — он встал. — Предмет сейчас принесу.

— Спасибо! — проглотив ком в горле, с трудом выговорила Вера, губы её дрожали.

* * *

В ночь после собрания Андрей не стал вывешивать месяц: не время спать, тем более не по-настоящему, когда каждая минута на счету. Все это понимали. Чувствовали, словно звери — приближавшийся ураган. Только, в отличие от зверей, люди прятаться не собирались, наоборот, готовились встретить и победить. В открытом противостоянии, обратив зло против зла. Им было очень страшно, ибо цена этой победы была известна.

Можно сколько угодно убеждать, что на самом деле они давно умерли, и всё здесь не настоящее, что в пузыре нет ничего, кроме «киселя», а их тела, боль, волнение и ужас — просто иллюзии, это ничего не меняло, ибо противоречило ощущениям. Ведь по ощущениям селяне провели здесь более полугода, общались, размышляли, строили дома, улучшали свои тела, обследовали окрестности… Это была их жизнь, какая-никакая, но жизнь, а теперь требовалось её отдать! Пусть они знали, что спасутся от адского круга и одновременно послужат великой цели освобождения всего человечества от кошмарного ига лысорей, — это всё равно не спасало от страха смерти и несуществующие поджилки тряслись у каждого, кто согласился присоединиться к общей цепи обречённых.

— Я боюсь! — честно заявила Дина, когда Вера готовила её для связи с полным сознанием. — Не могу не думать, что моё существование навсегда прекратится.

— Не прекратится! — возразил ей Славик с таким жаром, что сразу стало понятно: он давно и долго над этим размышлял. — В нашей Вселенной так не бывает. Ничто в ней никогда не исчезает, это закон! Любое существование не прекращается, а лишь переходит в иную форму. Когда существо умирает, оно разлагается на элементы, которые становятся пищей для новой жизни.