Аватары тьмы

— Алло? — немного подождав, спросила она. — Вы меня слышите? Павел Острожский? Если не вы, то, может быть, кто-то из работников…

— Кто говорит? — ровным голосом перебил мужчина. — Представьтесь!

— Вера Острожская, внучка Павла Иннокентьевича, так вы…

— Да, мы с ним были знакомы, — голос незнакомца оставался спокойным. Слишком спокойным — это казалось неестественным. — А в чём дело?

— Ну, я бы не хотела по телефону… простите, а с кем я говорю?

— Антон Шигорин, главный закройщик.

— А отчество?

— Просто Антон. Так что вы хотели? — в его голосе прорезалась настороженность.

— Поговорить! Спросить кое-что… про дедушку… мне это очень важно! Могу я к вам подъехать?

— Спросить? А почему сейчас, ведь, насколько я знаю, Павел Иннокентьевич давно умер?

— Меньше года назад, — уточнила Вера. — Не так уж это и давно… некоторые его вещи я нашла только сейчас… номер вашего телефона, например! Так когда мне можно подъехать, Антон?

— Завтра. Давайте прямо с утра, мы в девять открываемся.

— Хорошо, спасибо, а куда?

Он продиктовал ей точный адрес ателье и отключился.

Вера повесила трубку и уставилась на листочек с адресом и именем Антон Шигорин, Старокисловская, д. 7/9, ателье… Ателье!! — до неё вдруг дошло то, о чём она, когда услышала голос незнакомца в трубке, даже не вспомнила!

Господи!.. Вера схватила мобильник и, прищурившись, на ощупь ткнула один из выведенных на главный экран номеров.

— Алло, тётя Соня, здравствуйте! Это Вера…

— Ммм? — раздалось в трубке.

— Племянница ваша двоюродная, — мрачно продолжила Вера, опасаясь, что родственница окажется сильно пьяной.

— А-а, Верунчик! — тётя была, конечно, подшофе, но, к счастью, не слишком. — Привет, малыш, как дела?

— Да нормально, тёть Сонь, а у вас?

— Ну-у, всё по-старому, вот Сашка скоро должен вернуться… — в трубке послышался шорох и бульканье. — А ты чего к нам не заходишь?

— Да я ж заходила недавно!.. Разве дядя вам не сказал?..

— А-а-а… ну да… — тётя сделала вид, что вспомнила. — Меня тогда дома не было.

А сама, наверное, спала в невменяемом состоянии, потому и к телефону не подходила, подумала Вера.

— Ну, я ещё как-нибудь обязательно загляну, — пообещала она, торопясь побыстрее направить разговор в нужное русло. — А сейчас я спросить у вас хотела… одну вещь…

— Вещь?

— Ну, в смысле… вы же с дядей Мишей помогали нам с бабушкой деда Пашу хоронить…

— Ой, деточка… ты…

— Да со мной всё в порядке, теть Сонь, уж почти год прошёл… просто жизнь продолжается, и я тут… в общем, вы не скажете, откуда у бабушки платье чёрное взялось? То, в котором она на девятый день была? На поминках, помните?

— Платье? Какое ещё платье, ты, вообще, о чём? — голос тёти стал напряженным.

— Ну, вы нам тогда очень помогали и с похоронами, и с поминками… С девятым днём тоже, вы даже у нас ночевали, а утром, после поминок, бабушка… ну, это, узнавать всех перестала.

— И что?

— Да… я тут… нашла это вот платье, которое баба Клава на девятый день надевала… и оно красивое такое, пошито уж больно замечательно, вот я и захотела узнать, а где бабушка его купила?

— Никакое оно не красивое! — вдруг заявила тётя. — Не трогай его лучше, выбрось вообще… — в трубке снова раздалось бульканье.

Огорошенная такой неожиданной реакцией, Вера застыла, сжимая телефон.

— Но… — растерялась она. — Почему?.. почему сразу выбросить?

— Плохое оно… плохое! — в трубке послышались торопливые глотки.

— Да почему плохое? — разозлилась Вера. — Откуда оно взялось-то вообще?

— Да из ателье! Из ателье взялось… Такое горе, а Клава вдруг платье поехала забирать. Типа — чёрное, как раз подойдёт… и когда только заказать-то успела?! Бред…

Вера почувствовала, как у неё горят щёки.

— А что за ателье? Где? не припомните?

— Не вздумай туда ходить! — набулькав и проглотив ещё порцию чего-то, проговорила тётя.

— Да куда? Куда не вздумать-то, на Старокисловскую?

— Послушай деточка, ты ведь там совсем одна, — вдруг резко сменила тему уже поднабравшаяся собеседница. — Как ты вообще, расскажи! Что кушаешь?.. денег-то хватает?

Вере захотелось прекратить разговор, но в голосе тёти слышалась такая искренняя забота, что она вздохнула и принялась заверять, что питается и спит нормально, и вообще всё замечательно. Про платье спрашивать больше на стала — ещё раз пообещав зайти, попрощалась и с облегчением нажала отбой. Тётя Соня, конечно, женщина хорошая, но что у неё в голове творится, вообще не понятно… Особенно, когда она напивается… И всё же… то, как она говорила о платье… это очень странно, тут есть о чём призадуматься!

Сначала невероятные подробности о пропаже умирающего дедушки из реанимации и разрывах изнутри его тела, а теперь вот ещё «плохое» чёрное платье. И засунуто оно в ту же чайную коробку, что и фотография сбитого машиной дедушки с ножом в горле, на обороте которой записан телефон ателье, где это платье сшито на заказ. Господи, да от этих непонятных хитросплетений голова может лопнуть! Что всё это значит? Платье связано с дедушкиной гибелью? Но как?! Почему оно оказалось на даче? И чем конкретно оно так не понравилось тёте Соне?