Аватары тьмы

Может, тоже заметила, что оно не мнущееся и без застёжек, а подол не разлепляется… чёрт, да его же просто невозможно надеть!

Но ведь бабушка-то надевала!! Достав жестяную «книжку», Вера двумя пальцами вытащила наряд и с содроганием бросила на стул: платье само распрямилось и легло так, словно кто-то аккуратно повесил его на спинку. Нет, всё это неспроста! Вера прикрыла глаза, стараясь представить, как выглядела эта вещь на бабе Клаве, не виднелись ли где-то пуговицы или молния, но таких подробностей не припомнила. Что ж, оно и не удивительно! — это же был день дедулиных поминок, не до застёжек на чужой одежде, совсем другим мысли заняты…

Ладно! Преодолевая острое нежелание касаться ненормального наряда, Вера скрутила его потуже и, сунув в коробку, убрала в рюкзак. «Покажу завтра этому… Антону Шигорину! — посмотрим, что он скажет!» «Не вздумай туда ходить!» — вспомнила она слова тёти Сони и вдруг засомневалась: может, и правда, не стоит?.. Но ведь это же обычное ателье — там работают портные и клиенты к ним приходят, что случится, если она тоже туда зайдёт? Утром, в часы работы?

* * *

Ночью Вере снова приснилась крыса Манька, и на этот раз дело происходило в их московской квартире.

Была ночь, темно, но сквозь застеклённую кухонную дверь пробивалось достаточно света, чтобы видеть, как бежит по коридору, держась возле стенки, шустрый мохнатый комочек. Вера босиком шла за Манькой, стараясь не скрипнуть паркетом.

— Так что же нам делать? — раздался из кухни взволнованный голос бабушки.

— Думать! — приглушённо рявкнул дедушка.

Оба они старались говорить негромко, и от этого сквозившие в их голосах чувства не заглушались, а наоборот, прямо-таки выпирали, легко различимые из-за двери.

Манька отбежала от стенки коридора и остановилась напротив кухонной двери. В проникавшем сквозь матовое стекло луче света она встала столбиком, сложив лапки возле носа, как будто держала в них еду, только сейчас еды не было — крыска подавала знак хозяйке: молчать и слушать. Вера тихонько подкралась ближе и замерла у косяка, глядя на скользящую по кухне тень — похоже, это бабушка ходила туда-сюда, слегка шурша тапками.

— Но… но ведь потенциал — это только потенциал, пусть и мощный, всё равно не факт, что будет именно так!

— А как? — прошипел деда Паша. — Как, Клава?

— Ну… я не знаю, может… — бабушка остановилась и вздохнула. — А вдруг эта чёртова способность у неё вообще не пробудится? А мы тут уже опасную деятельность разведём. Ей скоро четырнадцать — а она всё ещё ничего не видит! Не знаю никого из наших, чтобы так поздно включился!

— Политика страуса! — отрезал дед. — Гены пальцем не раздавишь, сама знаешь… Надо как можно быстрее разработать план, как уберечь её… не должно… как со Светой и Димкой… — он замолчал.

В живот будто ведро льда опрокинули — Веру накрыло осознание, что мама с папой погибли. Машина столкнулась с грузовиком на мосту и упала в пропасть… Захотелось плакать, но девушка сжала губы и упёрлась лбом в косяк, пальцами босых ног елозя по полу так, словно старалась зарыть их в паркет, как в землю.

За дверью снова раздались шаги, шорох, плеск, потом бабушка каким-то ровным и сухим, будто мёртвым, голосом произнесла:

— На, выпей.

— Надо разобраться с этим гадом из ателье! — шумно глотнув воды, заявил дедушка.

— Мы точно не знаем, он ли их…

— Да он, он! кто ж ещё?

— То, что у него нет светотени, ещё не значит, что он…

— Да ты в своём уме, Клава?! — деда Паша, похоже, здорово разъярился, никогда раньше он не вопил так на бабушку — та начала что-то говорить, но дед не дал услышать, перебил, заглушая её слова своими: — Людей без светотени не бывает! Дура! НЕ бы-ва-ет!

Зачем он так? бросается на бабулю?! Та что-то сдавленно и тонко ответила, так тихо — слов не разобрать.

— Дерьмо! — вдруг с неистовой злобой выплюнул дед. — Мы просто должны уничтожить это дерьмо, чёрт бы тебя подрал!

Поражённая такой, обычно не свойственной дедушке, грубостью, Вера оторвала лоб от косяка и посмотрела туда, где сидела Манька — но её уже не было, и тогда она вспомнила, что крыса-то тоже умерла, причём ещё до родителей.

Кухонная дверь неожиданно распахнулась, и оттуда вылетела бабушка — глаза на мокром месте. Вера едва успела отпрянуть, когда она, не обратив ни малейшего внимания на внучку, пронеслась в ванную, где сразу же зашумела вода.

Следом за бабушкой выскочил дед — брови сдвинуты, губы сжаты, глаза — как два колодца в тени разросшихся, лохматых бровей-кустов. Вера не могла уловить, куда он смотрит, но не сомневалась, что прямо на неё: не мог же он не заметить застывшую в трёх шагах внучку!

— Деда? — робко проблеяла она. — Я…

— Ты чего встала?

— А чего вы шумите? — вдруг раздался сзади тонкий женский голос, как будто знакомый, только очень… странный.

Стоявшая у косяка Вера обернулась и увидела в проёме открытой двери в свою комнату саму себя, только гораздо моложе! Заспанная тринадцатилетняя девочка вышла в коридор и щёлкнула выключателем: вспыхнула лампа на потолке, осветив деда и обеих Вер.