Ave Caesar! <Дело о римской монете>

Сличив почерки и фактуру бумаги, Валееева выяснила, что автор шаржа – первокурсница Зинаида Беляк. Нельзя сказать, что заведующую это удивило. Девушка с самого начала раздражала ее до крайности – слишком независимая и даже дерзкая. Но подозрение подозрением, а догадку надо еще подтвердить. Саму Беляк расспрашивать бесполезно. Валеева слишком хорошо знает этот тип людей: хоть каленым железом пытай, будет молчать как партизанка. Да еще потом всему курсу в красках распишет разговор с заведующей. Нет, это не вариант, Беляк так просто не расколешь. А вот вечно смотрящую ей в рот подружку Анну Ганину стоит хорошенько поприжать. Эта домашняя девочка, скорее всего, дрогнет. С нее, значит, и начнем. Валеева тыльной стороной карандаша набрала номер секретаря.

* * *

Глеб задумчиво рассматривал таблицу, куда он внес даты преступлений. Из таблицы было ясно, что душитель определенно придерживался какого-то загадочного расписания. Например, между смертью Грачева в сентябре и убийством в мае прошло шестнадцать недель без одного дня. А самое первое нападение, в свою очередь, было совершено ровно за четыре недели до этого. Что-то не похоже на совпадение. Интервалы между убийствами если и колебались, то совсем незначительно и всегда были примерно кратны четырем неделям. Ну и что это значит? Изверг действовал по какому-то заранее продуманному плану? А может, даты убийств как-то связаны с его родом занятий? Чем не зацепка? Интересно, знает ли об этой закономерности Лучко? Терпеть не было никаких сил, и Глеб набрал мобильный номер капитана.

– Алле, Виктор, это Глеб.

– Привет! Если можно, покороче, у меня буквально одна минута.

Голос Лучко звучал приглушенно, как будто ему неудобно говорить. Глеб тем не менее откладывать не стал:

– Я подсчитал временны́е промежутки между убийствами – они происходят по графику. Между ними либо четыре, либо восемь, либо шестнадцать недель. Ты об этом знал?

Капитан был в явном замешательстве.

– Погоди, дай заглянуть в календарь. Ага, вижу. Между сентябрьским и октябрьским происшествиями прошло восемь недель. Даже с хвостиком. Ну и что? Поясни.

– Там почти везде строгая закономерность!

– Хм. Значит, все-таки не везде?

– Ну, с небольшими отклонениями. Но все равно это не может быть случайностью. Проверь сам.

– Хорошо, обязательно.

Лучко хотел было закончить разговор, но Глеб уже не мог остановиться:

– А может, это дежурства?

– Дежурства?

– Ну да. Например, работа убийцы может быть как-то связана с графиком периодических дежурств…

– Глеб, послушай меня, – в голосе капитана послышался холодок – я очень признателен тебе за помощь. Но давай договоримся, что сыщиком буду я, а ты будешь экстрасенсом. Так что предположения и версии, пожалуйста, оставь мне. Больше говорить не могу, извини.

Радость открытия вмиг испарилась. Глеб с досадой швырнул трубку на диван и засел за подготовку к завтрашним лекциям.

* * *

Староста сообщила Зинаиде, что ее вызывают в деканат. Там ей, в свою очередь, рекомендовали срочно явиться к Валеевой. Зина с неохотой отправилась на кафедру. Найдя нужную дверь с безукоризненно начищенной табличкой, она постучалась. Заведующая молча указала Зине на стул, затем нагнулась и откуда-то снизу извлекла серую тетрадь, в которой Зина сразу узнала свою.

– Хотела поговорить о вашей успеваемости…

Девушка с удивлением отметила, что выражение лица заведующей при этом иначе как торжествующим назвать было нельзя. «Тут что-то не так», – почувствовала смутные опасения Зина. Тем временем Лариса Васильевна раскрыла тетрадь и пристально посмотрела студентке в глаза. По спине Зины пробежал холодок. О боже! Вместо закладки в тетради Валеева использовала листок, на котором красовалась Зинина карикатура. Но как, черт возьми, она сюда попала? Знает ли Валеева, кто автор? Наверняка да – не случайно же заведующая развернула тетрадь так, чтобы показать Зине рисунок. В голове промелькнула мысль: «Кто же это меня заложил? Помнится, мы сидели на последнем ряду совсем одни…»

– Плохая работа, – качая головой и все так же пристально глядя Зине в глаза, подытожила Валеева. – Очень плохая.

* * *

Как всегда в перерыве после третьей пары Глеб и Буре коротали время в кафе за разговорами. Глеб поделился с профессором своим открытием и рассказал о хронологической закономерности в убийствах. Это произвело на профессора столь сильное впечатление, что он тут же кинулся развивать тему.

– У меня на сей счет есть собственная теория, – заговорщицки сообщил Буре. – Даже если отбросить кабалистику, все равно придется признать, что числа имеют магическую силу.

– Неужели? – с сомнением переспросил Глеб, прекрасно зная, что Буре нужно сперва как следует раззадорить.

– Ну разумеется. Возьмем хотя бы двух гениев мировой литературы: Шекспира и Сервантеса. Не странно ли, что лучший поэт всех времен и величайший прозаик умерли в один день? Двадцать третьего апреля тысяча шестьсот шестнадцатого года.