Ave commune!

Своими глазами Давиан видел, как тридцать человек забили камнями хрупкую девушку, которая по их просьбе причитав ксомун «Слава Лидеру» сбилась с двух последних строчек. Они кричали с неистовством в глазах, что она – предатель, раз не знает «святых строк». Ещё двадцать погрязших в сумасшествии партийцев разорвали мужчину за то, что он показался им «недостаточно твёрдым в идеях коммунального народа» поскольку не принимал участия в бесчинстве.

Давиан поспешил в свой Холл, но понял, что там нельзя будет укрыться, ибо вирус сумасбродства поразил мозг многих. Личные комнаты громились и крушились, двери спокойно открывались системными операторами, которые были заодно с толпой. Людей, скрывавшихся там, жестоким образом убивали, для того, чтобы их имущество «обобществить», сделать «истинно народным». Обычный грабёж «силы народного суда» облекли в форму благородства народовластия и свободы от тирании морали и государства, которые давно были выброшены на помойку истории.

Воспоминания Давиана оборвались вопросом:

– А как ты оказался в библиотеке?

Юноша тяжело выдохнул, прежде чем ответить, устремив своё взгляд с крыши на улицу, где догорали маленькие огоньки слабого пламени.

– Когда Улей стал похож на поле битвы, я искал, где спрятаться… я не знал, куда можно уйти, чтобы всего этого не видеть. Они… они жгли всё – мусорные баки, стены, людей. И тогда я забежал в первый попавшийся дом…

– И это оказался книжный распределитель?

– Именно. Я думал, что здесь можно будет переждать эту… «бурю народного гнева», что б её. Но я ошибся. Один из митингующих идиотов закричал, что библиотека – это «оплот зла», что в ней можно найти знания «противоречащие идеям Апостола».

– Так тебя…

– Да Юля. Я даже ничего сказать не успел, как меня повалили. Честно, я пытался защитить людей, которые были здесь же. Я встал между «апостолистами» и теми, кто тут прятался. Меня спасла только мантия, – Давиан слегка коснулся слегка испачканной алой ткани, которая покрылась дырами и порезами, – если бы немой статус, я убили бы на месте.

– А где тогда все остальные, кто был в библиотеке? – спросила Юля, сделав шаг навстречу Давиану, и тоже навострила взгляд на разгромленные улицы.

– Ты вон, посмотри вниз. – Давиан показал на местность, которая прямо под ними; там ребята увидели, как с фонарных столбов свисают люди, покачиваясь под напором холодного ветра.

– О… как же так можно?!

Где-то в глубине разума Давиан понимает, к чему было всё это сделано. Парень явно ощущает причину того, что было учинено с лёгкой подачи Апостола.

Если в Рейхе, на его родине лояльность к Императору поддерживается строгой моралью, фанатичным и тоталитарным контролем государства, а неугодные карались механизмом бесчисленных органов карательной власти, то Директория пошла по иному пути. Здесь всё отдано на откуп народу, который превратился в инструмент. Весь этот погром – глобальный фарс, устроенный для «чистки» рядов населения. Давиан лично видел, как дельцы из повинности слова и отряды Народной Милиции лично направляли народный гнев. Они в некоторых случаях лично указывали на того человека, которого необходимо быстро и оперативно «осудить» и толпа людей, как бешеный зверь на поводке кидался на нужных людей и разрывал их. Партия, её лидеры, превратили народ в способ удержания идеологической власти и поддержания стабильности. Людям позволили думать, что они власть, но за всем этим фарсом скрывается истинная сущность Директории.

– А как же ты меня нашла? – удивлённо вопросил Давиан.

– Когда началась неразбериха на пару с пожарами по всему Улью, я бежала в подвал одного из домов. На пути мне встретился Форос Ди, который, ты не поверишь, призывал народ покарать некоторых слуг повинности труда…

– Видимо, – перебил Давиан Юлю, – те ему чем-то не угодили. Форос говорил, что с помощью народа можно вершить правосудие и убирать «лишние детали из системы», как он выразился. И этим он сегодня, похоже, и занимался… выполнял, так сказать, партийное задание. Ну что дальше?

– Он меня остановил… сказал, чтобы я ликовала и пела, ибо день апостолький – свят. Призывал, чтобы я приняла участие в судах.

– А ты?

– Я ему… соврала, – Юлия слегка улыбнулась. – Я сказала, что бегу на свой суд… по своему Холлу. После этого спросила, где его ученик.

– Ученик, блин… – усмехнулся Давиан.

– Он сказал, что видел тебя в последний раз у книжного распределителя на третьей улице.

– Так почему ты тогда сразу не пришла? – надрывисто спросил парень и, заметив смущённый взгляд Юля, который проглядывался через мрак, Давиан сменил суть вопроса. – Эм, прости, я тебя ни в чём не обвиняю, я хотел сказать, где ты была?

– Я боялась, честно. Меня могли принять за «врага народа». Я же «законник» и немало кому переходила дорогу. Пускай Партия из нас и сделала шутов и легенд унизительных анекдотов, но свернуть кровь мы умеем, поверь.

– Понятно. Что ж, я рад, что здесь. Без тебя бы я не выбрался из библиотеки. Там бы и остался сидеть, пока бы не прибил какой-нибудь фанатик апостола. Спасибо.

– Как их сейчас называют?

– Апостолитисты.