Авеню Анри-Мартен, 101

— Да, конечно…

Позаимствовав на кладбище ведерко, он наполнил его водой из колонки. Прислонившись спиной к дереву, Леа уже не рыдала. Ее заплаканное лицо, перемазанное песком, было трудно узнать.

— Вы видели?.. Вы видели? — снова спросил торговец, поставив перед ними ведро.

После этого он убежал к дому доктора Бланшара.

Франсуа намочил свой носовой платок и обтер выпачканное лицо Леа.

— Я хочу пить…

Сложив ладони лодочкой, он подал ей воды.

— Почему вы ничего не сделали?.. На наших глазах они арестовали и убили…

— Мы ничего не могли сделать… Успокойтесь.

— Я не хочу успокаиваться! Я хочу кричать… сражаться.

— В настоящий момент лучший способ сражаться — это вернуть себе хладнокровие.

— Если бы у нас было оружие!

— У нас его не было и нас было всего двое против десяти, может быть, двадцати солдат. С оружием или без него, но мы не имели ни одного шанса спасти их; более того, нас самих наверняка бы схватили.

Леа с мокрым от слез лицом все сильнее и сильнее билась головой о ствол дерева.

— Может быть… но мы бы хоть что-нибудь сделали.

— Довольно! Вы делаете себе больно. Лучше подумайте о том, как предупредить тех, кто еще может быть арестован. Ваши друзья могут заговорить. Правило конспирации номер один требует: как можно быстрее скрывайся, если арестован один из членов группы.

Леа вскочила, как ужаленная.

— Люсьен! Скорее…

Даже не взглянув на площадь, где уже собирался народ, Леа бросилась бежать вниз по тропинке. Возле седьмой часовни она остановилась и вошла внутрь, Франсуа — за ней.

— Помогите мне! Поднимите разбитую плиту.

Франсуа сделал то, что она просила. Под разбитой плитой, в тайнике, хранились винтовки, пистолеты, автоматы, пулемет, гранаты и патроны, завернутые в брезент.

— Вот это арсенал! — восхищенно присвистнул Франсуа, схватив автомат. — Это «стэны», прекрасное оружие для ближнего боя, но ужасно опасное в неумелых руках. Что вы делаете?

— Вы же видите: беру винтовки.

— Оставьте это! Вы что, собираетесь среди бела дня тащить все это оружие в Монтийяк?

— Но…

— Никаких «но»! Положите в каждый карман по гранате, я возьму два пистолета и три пачки патронов. Если возникнет необходимость, ночью я вернусь за остальным… Помогите мне поставить на место плиту.

Бережно завернув оружие, они закрыли тайник. Сломав несколько веток, Франсуа замел оставленные ими следы. Закончив, он взял Леа за руки и обнял ее.

— Сейчас не время, отпустите меня.

— Замолчите, кажется, я слышал какой-то шум…

Стоя в дверном проеме, они представляли собой превосходную мишень.

— Идем… Наверное, мне показалось.

Холм, загроможденный часовнями и склепами, казался пустынным. Но как знать?.. В каждой часовне может кто-то прятаться и наблюдать за ними.

Они подошли к трем гигантским крестам, возвышавшимся над окрестностями. Взглянув на них, Франсуа сказал, как бы рассуждая сам с собой:

— Я всегда думал о том, как лучше быть распятым: при помощи гвоздей или…

Леа раздраженно отстранилась от него.

— Не будете ли вы так любезны, отложить свои размышления на другое время?

Когда, миновав старые шахты, они вышли из леса, их глазам открылся Монтийяк. Не сговариваясь, они остановились.

— Кажется, все в порядке… А вы как думаете? — спросила Леа.

— Кто знает?.. Может быть, они ждут нас в доме. Я пойду вперед.

— Нет! Я не хочу!.. Пойдемте, — сказала она, отступая назад. — Мы зайдем в Бельвю. Если что-нибудь не так, Сидони будет об этом знать.

— Сидони? Это у нее вы спрятали своего кузена Люсьена?

— Кто вам сказал?

— Мадам д’Аржила.

Во дворе их встретила громким лаем Белль, собака Сидони. Когда они вошли в дом, Сидони положила на стол старое охотничье ружье.

— Когда залаяла Белль, я поняла, что это ты, но что-то в ее голосе подсказало мне, что ты не одна.

— Это друг. Ты ничего не заметила в стороне Монтийяка?

— Нет, ничего и никого, кроме вашего полуденного гостя. Это был этот месье?

— Нет. Он приехал ночью, когда мы были здесь.

— Странно. Я ничего не слышала… Что с тобой, ты, кажется, плакала?

— Ах! Сидони, — произнесла Леа, бросившись в объятия пожилой женщины.

— Малышка моя… что случилось?

— Они… убили Мари… и… арестовали доктора Бланшара…

— Боже мой!

— …и Рауля… и Жана…

— Мадам, нельзя терять ни минуты: Люсьену нужно уходить от вас. Теперь здесь небезопасно.

Сидони легонько отстранила Леа и рухнула на стул. Тяжело дыша, держась одной рукой за грудь, другой она указала на буфет. Франсуа понял. Открыв дверцу, он увидел на полке пузырек, на котором было написано: «Десять капель в случае недомогания».

— Налейте воды.

Леа взяла глиняный кувшин, стоявший на раковине, и напила воды в стакан, протянутый ей Франсуа.

— Выпейте, — сказал он, поднеся к губам Сидони стакан.

Снаружи скулила и царапалась в дверь Белль.

— Она не умрет? — испуганно спросила Леа.

— Нет, смотрите… ей стало легче дышать. Что это за шум?

Над их головой между двух балок открылся люк.

— Люсьен! — крикнула Леа.

— Принеси лестницу! — попросил тот.

— Подождите, — сказал Франсуа, — я принесу.

Он быстро сходил за лестницей и установил ее под люком. Люсьен спустился по ней без помощи рук.

— Я все слышал. Вы друг моего дяди Адриана, да?