Август, 1956 год. Кризис в Северной Корее

За исключением технического персонала, с советской стороны в состав объединенной делегации входили: сам А. И. Микоян, секретарь ЦК и член Политбюро; Б. Н. Пономарев, глава международного отдела ЦК; В. В. Чистов, помощник Микояна; В. В. Ковыженко, на тот момент — работник международного отдела ЦК, отвечавший за вопросы, связанные с Кореей; и китаист В. Я. Сидихменов, работавший в том же международном отделе ЦК (он был приглашен как переводчик, поскольку свободно владел китайским)[248]. Автор встречался и обсуждал описываемые события как с В. В. Ковыженко, так и с В. Я. Сидихменовым, который впоследствии стал крупным дипломатом, а позже — известным синологом, специалистом по традиционному Китаю.

В. В. Ковыженко вспоминал, что, когда делегация поездом прибыла в Пхеньян, Ким Ир Сен не появился, как это было принято, на вокзале для встречи «иностранных гостей». По-видимому, он решил таким образом продемонстрировать свое недовольство приездом незваных «гостей». Его отношение к визитерам прояснилось год спустя, когда после своей политической победы он делился воспоминаниями с влиятельными чиновниками. Тогда Ким Ир Сен сказал, явно пытаясь скрыть как свое былое замешательство, так и нынешнее ликование: «Когда прилетели товарищи Микоян и Пын Дэ-хуай […] Разве мы их могли отослать обратно, хотя они приехали и без приглашения? Надо считаться с авторитетом этих партий»[249]. Члены делегации разъехались по своим резиденциям (советская и китайская части размещались отдельно), и на следующий день Ким Ир Сен посетил их.

Делегация настаивала на созыве нового Пленума ЦК ТПК в кратчайшие сроки. Поэтому подготовка к пленуму, которую контролировали Анастас Микоян и Пэн Дэ-хуай, началась немедленно. За день до пленума состоялась встреча руководителей делегации, на которой советскую сторону представляли Микоян и Пономарев. После этого они начали составлять (на русском языке) проект резолюции, которую должен был принять намеченный пленум. Предполагалось, что его раздадут участникам пленума. По словам В. В. Ковыженко, резолюция не только обвиняла Ким Ир Сена в развязывании необоснованных репрессий после августовского пленума, но и прямо предлагала его отставку. Микоян был уверен, что члены ЦК, особенно из советской и яньаньской фракций, послушно проголосуют за проект, предложенный представителем Москвы. В целом этот подход отражал стиль работы Микояна (да и самого Сталина). Несмотря на то, что Микоян пользовался заслуженной репутацией здравомыслящего и острожного политика, все имевшие отношение к его визиту в Пхеньян отмечали его высокомерное отношение к корейцам. Г. К. Плотников, советский историк и военный кореевед, вспоминал: «То, как держал себя там Микоян, мне, честно говоря, не понравилось уже тогда и еще меньше нравится теперь. Микоян говорил о корейцах свысока, неуважительно, то и дело замечая "я им сделал втык", "я им объяснил все", "я распорядился". Неуважение к Корее слишком сквозило в каждом его слове. Мне это было очень неприятно»[250]. Из-за этого поведения, а также из-за той роли, которую он в целом сыграл в событиях сентября 1956 г., по воспоминаниям В. Д. Тихомирова, за Микояном в Корее позже закрепилось нелестное прозвище митхкунён («задний проход», но крайне грубо)[251].

Похоже, что сентябре Микоян намеревался сыграть в Пхеньяне ту же роль, что в июле он сыграл в Будапеште. Там он проконтролировал замену действующего лидера (Матьяш Ракоши, которого считали слишком приверженным сталинизму и непопулярным в народе) на нового лидера (Эрно Гере), который тогда казался более подходящей для СССР фигурой. Однако положение в Пхеньяне было совершенно другим. Летом 1956 г. в Венгрии назревал политический взрыв, а сталинистская старая гвардия осознавала, что имеет слабую поддержку не только среди простого населения, но и даже среди партийных работников. В Корее не наблюдалось никаких признаков назревающего массового протеста. Как мы увидим далее, определенное недовольство в стране существовало, но его масштабы не шли ни в какое сравнение с той ситуацией, что тогда сложилась в Венгрии или в Польше.